— Да, алло?
Уже оба первых слова разрушили ожидания Штерна. Он рассчитывал услышать пожилого мужчину, запущенность которого угадывалась бы уже по голосу. Кого-то одетого в майку в рубчик, кто зачесывает жирные волосы на лоб и пялится во время разговора на свои ногти на ногах, пораженные грибком. Вместо этого на другом конце раздался звонкий дружелюбный женский голос.
— Э-э-э… ну, я… — Роберт начал запинаться. Борхерт просто передал ему телефон, когда в трубке прозвучал первый гудок. И теперь Штерн не знал, что говорить. — Извините, наверное, я ошибся номером.
— Вы звоните по поводу объявления? — спросила безымянная женщина. Она говорила вежливо, грамотно, без намека на берлинский акцент.
— Э-э-э… да.
— Мне очень жаль, моего мужа сейчас нет.
— Ясно.
Они вышли из супермаркета и были уже на пути к машине. Штерн должен был концентрироваться на каждом слове, чтобы разобрать женский голос на фоне уличного шума Потсдамерштрассе и треска в трубке, вызванного плохой связью.
— Но у вас есть то, что мы ищем?
— Возможно.
— Сколько лет?
— Десять, — ответил Штерн и подумал о Симоне.
— Подойдет. Но вы знаете, что мы ищем кровать для мальчика.
— Да. Я прочитал.
— Хорошо. Когда сможете ее привезти?
— В любое время. Даже сегодня.
Они снова прошли мимо электрораспределительной будки, на которой проститутка поджидала клиентов. Худой девушки не было видно, она, наверное, уже сидела на пассажирском сиденье машины в каком-нибудь переулке.
— Хорошо. Тогда предлагаю встретиться в четыре, чтобы обсудить договор. Вы знаете «Мадисон» на Мексикоплац?
— Да, — механически ответил Штерн, хотя он еще никогда не бывал в этом кафе. — Алло? Вы еще там?
Не получив ответа, он вернул Борхерту телефон.
— Ну? — сразу спросил тот.
Но Штерн должен был сначала сделать несколько вдохов, чтобы успокоиться. Наконец он ответил, как в трансе:
— Не знаю. Походило на обычный разговор по телефону. Вообще, мы говорили исключительно о кровати.
— И что?
— Но все это время меня не покидало ощущение, будто речь идет о чем-то совсем другом. — Штерн почти дословно воспроизвел ему разговор.
— Вот видишь? — сказал Борхерт.
— Нет. В настоящий момент я вообще ничего не вижу, — соврал Штерн. На самом деле его взгляд на мир, в котором он жил, только что сильно изменился. В супермаркете Борхерт приподнял занавес и дал ему взглянуть за кулисы, увидеть темную сторону жизни, где люди снимают свои отрепетированные маски из морали и совести и показывают истинное лицо.