Борхерт, в конце концов, сжалился, и они припарковались за погнутым проволочным забором. Последние сто метров преодолели пешком, и Штерн впервые был благодарен за прочные футбольные кеды, которые Борхерт заставил его надеть. Снова пошел дождь, и земля под ногами постепенно превращалась в вязкое месиво.
— Где он прячется? — спросил Штерн, который все еще не заметил жилища Гарри. Единственное, что он видел, была несанкционированная куча мусора между двумя мощными железобетонными балками. Шум машин, которые грохотали в тридцати метрах у них над головой, был настолько же невыносим, как и едкий запах, который усиливался по мере их продвижения вперед. Навязчивая смесь собачьего помета, протухших продуктов и затхлой стоячей воды.
— Все время прямо. Мы приближаемся. — Борхерт поднял плечи. Как и Штерн, он оставил шарф и шапку в машине, и сейчас дождь хлестал им в затылок.
Роберт все еще не видел грязно-желтого фургона за кучей мусора, когда из-за горы списанных автошин неожиданно появилась фигура мужчины в скатавшемся от времени банном халате. Он был немного выше, но определенно худее Борхерта. Он еще не заметил своих непрошеных гостей — долго теребил ширинку, громко рыгнул, а потом помочился на сломанное кресло. При этом запрокинул голову, подставляя лицо дождю и одновременно разглядывая автобан снизу.
— В такую рань уже на ногах, Гарри?
Мужчина подскочил от неожиданности. Они находились от него еще в пятнадцати метрах, но страх, который отразился на его лице при виде Борхерта, не заметить было нельзя.
— Черт! — Гарри забыл про утренний туалет, рванул за угол и в стоптанных шлепанцах едва успел добежать до открытой двери своего вагончика. Но даже сумей он запереться внутри, тонкостенное препятствие не представляло собой никакой проблемы для Борхерта. Он смог бы голыми руками откатить фургон до самой магистрали. Гарри это знал и поэтому испуганно смотрел на обоих мужчин, влезающих к нему в вагончик.
— Фу, кто здесь умер?
Как и Анди, Штерн зажал нос пальцами и дышал через рот. Когда фургон был новым, ковровое покрытие, видимо, выглядело желтым. Сейчас пол и пластиковые стены покрывал слой зеленой плесени. В маленькой кухне-нише скопились разбитые тарелки, грязная бумажная посуда и нечто, что когда-то было салями, а теперь напоминало открытую рану.
— Что вам от меня нужно? — спросил Гарри. Он забился в дальний угол скамьи. Она была выстлана старыми картонными коробками из-под пиццы и, судя по всему, служила ему спальным местом.
— Сам знаешь. — Борхерт владел особым искусством — одним-единственным предложением нагнетал такую угрожающую атмосферу, какой в ином фильме удается достичь лишь за полтора часа.