Штерн повернулся, пытаясь определить, закончилась ли бойня, или это просто пауза. Он тяжело зашагал по грязи к вагончику, наступил на кучу дерьма непонятного происхождения и решил, что ему все равно. Хотя он боялся того, что ожидало его за поцарапанным оргстеклом, Штерн встал на цыпочки и плотно прижался к окну фургона. И чуть не соскользнул назад, когда справа, в двух шагах от него, распахнулась дверь. Наружу вышел Борхерт. Его ярко-красная футболка изменила цвет и черной тряпкой липла к телу — так сильно он вспотел. Штерна, наоборот, передернуло от холода, когда он взглянул Борхерту в лицо. Мельчайшие капельки покрывали его лоб и широкие ноздри. Как будто он только что ремонтировал нечеловеческое жилище Гарри и выкрасил потолок в ярко-красный цвет.
— Он правда ничего не знает. Пойдем, — кратко сказал он, когда заметил Штерна. С исказившимся от боли лицом Борхерт потряс правой рукой, словно прищемил себе дверью пальцы. Если судить по сбитым до крови костяшкам, он бил не по Гарри, а по колючей проволоке.
— Все. Так не пойдет. С меня хватит. — Штерн повернулся спиной к Борхерту и пошел прочь так быстро, как только мог.
— Чего? — услышал он за собой крик Анди.
— Этого дурдома. Все это нужно прекратить. Я пойду в полицию и сдамся. И скажу им, что ты только что сделал.
— Да, и что же? Что я сделал?
Штерн обернулся:
— Ты пытал слабого, абсолютно беззащитного человека. Я даже боюсь посмотреть, жив ли он.
— Жив. К сожалению.
— Ты сумасшедший. Даже если речь идет о жизни моего сына. Ты не можешь просто так набрасываться на невинных людей.
Борхерт плюнул на глинистую землю.
— Ты ошибаешься. Даже дважды. Во-первых, речь идет не об этой ерунде с реинкарнацией твоего Феликса. Завтра собираются продать ребенка, уже забыл? А во-вторых… — Анди изобразил пальцами в воздухе кавычки, — этот человек не невинный. Он изнасиловал одиннадцатилетнюю девочку. Этот тип последний подонок. На такое говно даже воды в туалете жалко.
— Он говорит, что заплатил за это.
— Да, отсидел в тюрьме. Четыре года. А потом?
— Он завязал. Только посмотри на него. Он же гниет на глазах. Ему не понадобятся твои побои. Он и так умрет.
— К сожалению, не так быстро.
Фотографии, которые Борхерт швырнул в Штерна, частично застряли вертикально в сырой земле. Роберт наклонился, чтобы поднять их, и отпрянул, как будто его укусила ядовитая змея.
— Да, посмотри, посмотри. Их я нашел у твоего друга Гарри под матрасом.
Штерн не решался дышать; он боялся вдохнуть зло, которое его окружало.
— Ну как? — Борхерт нагнулся и вытащил из грязи одно фото. Вытаращенные глаза девочки были размером с черный резиновый мячик у нее во рту.