— Разве я не разъяснил вам все до мелочей? — Он тяжело вздохнул. Конечно, он сделал это. Часами убеждал его. Снова и снова, однако, очевидно, этот неблагодарный болван так ничего и не понял. — Конечно, все будет очень неприятно. Но только таким образом я смогу заставить вас действительно умереть. По-другому просто не получится.
Легкоатлет жалобно застонал. Попытался вырваться из прочных петель, которые сковали его руки и ноги, правда уже далеко не так энергично, как прежде.
Доктор с удовлетворением отметил, что наркоз начал наконец действовать. Еще немного — и можно было начинать «обработку» клиента.
— Видите ли, я мог бы остановить процесс, — сказал он, не убирая руки со лба спортсмена. Другой рукой он поправил стерильную маску. — Но тогда вся ваша жизнь будет состоять из страха и боли. Невообразимой боли.
Темнокожий спортсмен несколько раз моргнул. Постепенно его дыхание начало успокаиваться.
— Я же показывал вам фотографии. И видео. Со штопором и половинкой глаза. Вы же не хотите испытать нечто подобное, не так ли?
— Хмхмххммм, — простонал клиент, словно у него во рту был кляп, потом черты его лица расслабились и дыхание стало менее глубоким.
— Я буду считать, что это означает «нет», — сказал доктор и ногой снял каталку с тормоза, чтобы перевезти клиента в соседнее помещение.
В операционную.
Три четверти часа спустя первая и самая важная фаза «обработки» клиента была завершена. На руках доктора уже не было резиновых перчаток, а маску и одноразовый халат зеленого цвета, завязывающийся на спине как смирительная рубашка, он бросил в мусоропровод. Тем не менее в смокинге и темных лакированных туфлях, которые были теперь на нем вместо экипировки хирурга, доктор чувствовал себя так, словно оделся для маскарада.
Словно оделся для маскарада и был под хмельком.
Он уже не помнил, когда это началось, что после каждой удачной «обработки» клиента он позволял себе пропустить глоточек. Или десять, как только что. Проклятье, с этим надо завязывать, хотя он еще никогда не пил до операции, а только после нее. Тем не менее. Водка сделала его легкомысленным.
Навела на глупые мысли.
Как, например, на такую: «А не прихватить ли ногу с собой?»
Хихикнув, он посмотрел на часы.
Уже было двадцать часов тридцать три минуты; он должен был спешить, если не хотел опоздать к подаче главного блюда. Закуску он уже пропустил. Однако, прежде чем заняться жареной цесаркой, которая была сегодня в меню, ему надо было сначала утилизировать биологические отходы — так и не понадобившуюся консервированную кровь и правую голень, которую он отпилил сразу под коленкой. Это была отлично выполненная чистая работа.