— Вы только что сказали «в качестве сотрудника»?
— Да. Я хочу вас нанять.
Теперь рассмеялся Мартин.
— В качестве кого именно?
— В качестве терапевта. Займитесь нашим «двадцать третьим пассажиром».
Мартин постучал себе по лбу:
— Я же не детский психолог.
— Но вы же изучали психологию.
— Это было давно.
— Кроме того, благодаря своей профессии вы знаете, как вести себя с травмированными жертвами. Вы можете находить укромные места. Позаботьтесь о малышке. Постарайтесь выяснить, где Анук провела два последних месяца.
Мартин прижал ладонь к холодному стеклу иллюминатора и покачал головой.
— Почему я должен помогать вам в похищении девочки?
— Потому что у вас нет другого выбора.
— Уж не угрожаете ли вы тем, что девочка навсегда исчезнет, если этот случай станет известен официальным властям? — спросил Мартин.
— Это сказали вы сами.
Мартину показалось, что в трубке послышалось приглушенное тявканье маленькой собачонки, но он не был наверняка уверен в этом.
— Бонхёффер считает, что с момента вашей трагедии у вас явно не все дома, — сказал Егор. — Тем не менее я полагаю, у вас хватит сообразительности и решимости, чтобы разгадать загадку Анук Ламар. А может быть, тем самым справиться и со своей собственной травмой. Ведь вы кровно заинтересованы в разгадке этого дела, я прав?
Мартин подумал о медвежонке, который теперь лежал в его вещмешке, и посмотрел на докторшу, которая во время всего разговора не шелохнулась. Она все еще стояла с ампулой в руке рядом с вращающимся стулом для клиентов, и у нее был вид человека, который чувствует себя неуместно на своей собственной вечеринке.
— Я думаю, надо сообщить об этом органам власти, — сказал Мартин.
Докторша едва заметно кивнула. Непроизвольный жест согласия.
— И что же вы им скажете? — Голос Егора зазвучал ниже, и судовладелец довольно похоже сымитировал баритон Мартина: — Алло, я Мартин Шварц, тот тип, который уже однажды выдвигал обвинение против пароходной компании Калинина и капитана «Султана морей». Да, я знаю, тогда никто не поверил мне, что моя семья не могла покончить с собой, хотя все улики говорили об обратном. Да, пресса писала, что, ослепленный горем, я хотел найти виновника трагедии, несмотря на салфетку, смоченную хлороформом, найденную рядом с кроватью сына. Тогда я проиграл все судебные процессы, и никто мне не поверил. Но теперь у меня есть неопровержимые доказательства того, что на корабле происходит что-то странное. — Егор рассмеялся, словно отпустил непристойную шутку.
— На этот раз ко мне прислушаются, — возразил Мартин. — Теперь есть слишком много свидетелей.