Анук вздрогнула и еще плотнее прижала ноги к верхней части туловища, наклоненного вперед.
— Не беспокойся, милая, — сказала Елена и нежно погладила ее по голове. — Я тебе это уже объясняла. Тревожная кнопка включает мой телефон. Если он зазвонит, я сразу приду к тебе, в любое время дня и ночи.
— Ты просто должна нажать эту кнопку, избавляющую от страха, она вот здесь над твоей кроватью, — дополнил Мартин. — Как видишь, она работает.
Мартин сделал Елене знак, что им пора уходить. В данный момент он уже не мог ничего больше сделать.
— Я сейчас вернусь, сокровище мое, о’кей? — На прощание докторша нежно коснулась рукой щеки Анук, затем она вышла вслед за Мартином из палаты.
— Это безответственно, — сказал Мартин, после того как они закрыли за собой дверь. Он говорил, понизив голос, хотя не думал, что Анук может услышать их разговор здесь, в прихожей. — У нее тяжелые травмы…
— Для лечения которых она получает болеутоляющие средства и соответствующие мази.
— …и ее надо как можно быстрее поместить в больницу.
— Она уже находится в больнице, — возразила Елена. — Медицинский пункт здесь, на «Султане», оснащен гораздо лучше, чем многие городские поликлиники.
— Только здесь нет специально обученного персонала.
Докторша снова энергично запротестовала:
— Я три года жила в Доминиканской Республике и вылечила больше изнасилованных детей, бежавших с Гаити, чем директор гинекологической клиники в Гамбурге. И вы, доктор Шварц, кажется, как я только что смогла в этом убедиться, умеете очень хорошо обращаться с пациентами, имеющими посттравматические нарушения психики. Послушайте, я не собираюсь оправдывать то, что здесь происходит. Но неужели вы действительно думаете, что наш с вами постоянный присмотр за малышкой так уж плох?
«Да, думаю», — вертелось у Мартина на языке, но он так и не успел произнести это вслух, так как неожиданно зазвонил мобильный телефон Елены.
— Анук! — удивленно воскликнула она, взглянув на дисплей мобильника.
Девочка нажала тревожную кнопку.
— Не беспокойся, мы хотим задать тебе только один короткий вопрос, — сказал мужчина, который сбил с ног горничную на пол в каюте Лизы. Он говорил по-английски с сильным акцентом.
Успевшая снова встать молодая женщина, чепец которой слетел с ее черных волос, лишь испуганно моргала. Она была худа до крайности, ее руки были не толще, чем палка от метлы, которую она прижимала к своей плоской груди. Со своей позиции спрятавшийся за кроватью Тиаго мог видеть через зеркало на стене только ее профиль и спину. Горничная стояла согнувшись, втянув голову в костлявые плечи. Ее позвоночник проступал на спине сквозь одежду, как жемчужины ожерелья.