— Явно не так сложно, — отметил Кадин, указав на кресло перед собой.
Красный улыбнулся и сел. Он даже не сменил любимые джинсы и футболку для встречи. Если он правильно помнил, Кадин не переживал из — за традиций.
— Может, найти тебя было проще, чем я думал. Твоя дочь помогла.
Услышав о своем единственном ребенку, Кадин прищурился.
— Я говорил ей, что если король джиннов будет спрашивать обо мне, говорить правду. Мое убежище не стоит ее жизни.
— Отец, который ставит ребенка выше себя. Это что — то новое.
— Только среди королевских джиннов.
— Туше.
Кадин склонил голову, эту привычку он перенял у Азазила. Забавно, что он делал так, хоть веками был далеко от султана.
— Ты пришел сюда по причине, Красный?
— Ты был любимцем моего отца. Потому он дал тебе уйти с миром.
— Да.
— Ты должен был многое видеть, Кадин, и слышать. Что-нибудь личное?
— Говори точнее. Я не молодею.
Красный улыбнулся, забавляясь, но понимал, что он хочет знания.
— Меня не было там, когда отец создал Печать. Он не доверял моим братьям, как доверяет мне, но это мне не доверил.
— Это?
Его подозрения о происхождении Печати горели в глазах.
— Печать. Кадин. Ты знаешь, откуда она?
Кадин помрачнел, словно свечи потухли. Он покачал головой, встал, и худое дрожащее тело выдало его. Кадин близился к смерти.
— Я ничего не знаю. Прошу, оставьте меня, ваше величество.
Красный не двигался, возвышался над маридом на четыре дюйма.
— Ты умираешь, Кадин. Кто потом защитит твою дочь?
— Мою дочь?
Красный кивнул, решительно стиснув зубы.
— Ты ведь сделаешь все, чтобы ее защитить, Кадин? Я это понимаю. Я тоже пытаюсь защитить дитя. Скажи, откуда Печать, или я убью твою дочь и всех ее детей.
Ненависть вспыхнула в глазах Кадина.
— Потому я ушел. Вы забыли о чести. Эта бездумная война испортила все благородие Семерки и султана. Ее нужно было порвать на куски за созданное.
— Ты о моей матери?
— Лилиф? Разве все не сводится всегда к Лилиф? — Кадин печально покачал головой. — Я расскажу все, что ты хочешь знать, если ты защитишь мою родню.
— Даю слово.
— Это что — то значит, господин?
Красный вздохнул, грудь сдавило из — за недоверия Кадина.
— Сегодня — да.