Шеер: «Я имел инструктивную беседу непосредственно с генералом Веделем».
Ответ второй. Сейчас на территории, оккупированной немцами, находятся два известных в Германии историка: Теодор Оберлендер и Болко фон Рихтгофен.
Оберлендер! Перед войной, как исследователь «земельных просторов в геополитике», не раз посещал Советский Союз, разумеется, с «чисто научной» целью. Офицер «Абвер — Аусланда» — «абвера за границей». Гражданские должности — профессор аграрной политики и директор Данцигского института восточного хозяйства, после — профессор Кенигсбергского, а потом Грайфсвальдского университетов, в 1939–1941 годах — Директор Экономического института в Кенигсберге по изучению восточных государств.
Шеер: «Во время войны Теодор Оберлендер занимается изучением вопроса о национальном самоуправлении нецивилизованных народов, для чего на Кавказ привез будущего грузинского царя Багратиони — Мух–ранского».
Болко фон Рихтгофен. Ответственный сотрудник СС, зондерфюрер и офицер контрразведки. Ординарный профессор в Кенигсберге. Сейчас Болко фон Рихтгофен по специальному заданию военных служб и министерства иностранных дел находится с археологической экспедицией в районе Новгорода и Пскова, исследуя конфигурацию Чудского озера.
Шеер: «Болко фон Рихтгофен считает, что никакого так называемого Ледового побоища на Чудском озере никогда не было. Уже как зондерфюрер СС, Болко фон Рихтгофен сжег библиотеку Новгородского археологического общества и музей в Старой Руссе. А все ценное вывез в музеи Кенигсберга».
Ответ третий. С Оберлендером и Рихтгофеном герр Шеер не имел чести быть знакомым. Он для такого высокого взлета еще слишком мелкая сошка, к тому же учился в Берлине, а не в Кенигсберге.
Шеер: «Зато меня прекрасно знает выдающийся деятель министерства рейхспропаганды доктор Отто Дитрих».
Интуиция не подвела Калину. На следующий день, правда уже под вечер, в загородную усадьбу приехал на машине майор Анзор Тамбулиди. Как обычно, он уже с порога энергично сообщил:
— Все! Шабаш! Генерал приказал вам, Константин Васильевич, отдыхать. Спать — почивать, сил набирать и больше ничего не делать. Целые сутки. Представляете?
— Значит?..
— Вот именно, значит! Через сутки… Завтра вечером встретитесь с полковником Ирининым — и на самолет.
Глава шестая. ВАРВАРА ИВАНОВНА
В этот вечер, 31 августа, Варвара Ивановна не завешивала плотной рядниной окна, чтобы затем зажечь слабый мигающий ночник. Она вглядывалась в прохладные сумерки, которые густели с каждой минутой.
Мысли ее, горестные и потайные, словно растворялись в черном мраке. Они метались как немой вызов безжалостному моторному реву, как возмущенное возражение неотвратимой реальности, которой бессильно и упрямо сопротивлялось сознание. Горячее людское сердце не могло воспринимать горе хладнокровно и безучастно. Оно таило надежду, которой жило уже много вечеров, сменявшихся бессонными, изматывающими ночами. Надежда умещалась в два слова — сегодня придет. Но сегодня ли?