«Да, кажется, я ему так тогда и сказал, — Багратиони отодвинул от себя тарелки, облокотился о стол. — И вообще моя работа все же дала неплохие результаты, хотя готов голову прозакладывать, Феликс Эдмундович, Царствие ему Небесное, тогда не верил в крупный успех, — не без гордости подумал Багратиони, — Чего только стоило расстроить переговоры Врангеля и фон Лампе с представителем рейхсвера Феттером, не исключено, что он член НСДАП. А хотели они договориться, рассчитывая на контакты Врангеля в британских верхах, о совместном выступлении против Советской России. Это было как раз тогда, когда Черчилль объявил «крестовый поход» против большевизма, когда Великобритания разорвала только что установленные с Советской республикой дипломатические и торговые отношения. Тогда я только познакомился с Робертом Ванситартом. Он, конечно, далеко не левый либерал, просто здравомыслящий политик, много лет занимающий пост постоянного заместителя министра иностранных дел. Он понимал (и сейчас понимает), за кем будущее. Уж, во всяком случае, не за Врангелем. И хочется думать, не за такими, как Феттер. Особенно помог мне Ванситарт в тридцатом году, когда англичане ввели эмбарго на торговлю с Советским Союзом и было нужно, было просто необходимо бороться за его отмену. А это значит, следовало создавать в «высоком лондонском кругу», как сказано в незабвенном «Онегине», мнение, что без русской свинины и русских мехов нельзя жить на белом свете. Это мнение должно кочевать по гостиным, сдабриваться разговорами, что советские русские вовсе не дикари, вот, посмотрите на посла Майского и его супругу, обычные европейцы, вполне воспитанные и образованные люди… И вообще, если бы Советы были… ну, чем их превратно считают, разве Нэнси Астор сопровождала бы мистера Шоу в его поездке в СССР? И приходилось галантно крутиться вокруг психопатки Астор, приходилось восхищаться ее красотой, умом и убеждениями религиозной сектантки и политической авантюристки. Все для того, чтобы потом в парламенте леди Астор, депутат от Плимута, говорила о необходимости отмены эмбарго на торговлю с Россией, стараясь убедить других депутатов. Вряд ли все решило только одно общественное мнение. Экономика Англии сразу ощутила результаты эмбарго на ввоз советских товаров. И в конце концов торговые отношения были возобновлены. Саймон, тогдашний министр иностранных дел, приписал этот успех себе, ну да бог с ним, с сэром Джоном».
Отсчитывая каждый шиллинг, расплатился за обед мсье Любимов. Улыбнулся старческой просветленной улыбкой. Славный человек, и, к счастью для себя, кажется, так и не осознал необратимость перемен.