— Германия готовит соглашение с Австрией, и это соглашение поставит Австрию на колени, — сказала Одиль, когда Шантон помог ей надеть пальто. — Во всяком случае, именно эту фразу я слышала от австрийского посла в Лондоне Франкенштейна. Я с ним знакома немного. Он из аристократов, но держится демократично. Соглашение с Германией Франкенштейн расценивает как прелюдию к аншлюсу Австрии. Не потому ли так сейчас насторожен абвер? Или сначала они все же аннексируют Рейнскую зону? Как вы думаете, Пьер?
— Они могут сделать и то, и другое… — тяжко вздохнул полковник. — Но тогда начнется война.
На парижских бульварах уже пахло весной. Сизая дымка висела над Сеной, у моста Инвалидов продавали подснежники, и Шантон галантно преподнес букетик Одиль. Их можно было принять за счастливую семейную пару. Они неторопливо шли, он спокойно и уверенно держал ее под руку, как это бывает только у супругов, в их взглядах и прикосновениях не было ничего от пылких любовников. Вечером они поужинали в маленьком ресторане, и Одиль с жадностью поглощала французские соусы и французское вино — то, что слишком любила, чего надолго лишалась. Потом Шантон отвез ее на улицу Колизе, они посидели в ее комнате, где под абажуром болтался никому не нужный японский веер, выпили пo чашке кофе с ликером, и Шантон намекнул, что устал и не прочь лечь в постель.
— Это тоже в интересах Марианны? — с усмешкой спросила Одиль, снимая с тахты покрывало. Пьера Шантона она полюбила не сразу, но по-настоящему. Ему она хотела бы родить сына. Правда, Пьер был на целых двадцать лет старше ее, но какое значение имеют такие подробности, когда любишь?
2 марта 1936 года в австрийском посольстве в Лондоне устраивался музыкальный вечер. Большой красивый дом в английском стиле, который занимало посольство, вмещал уйму народу, и кого здесь только не было! Английские, австрийские, итальянские певцы, актеры, художники, композиторы, представители дипломатического корпуса, английские аристократы, живущие в Лондоне иностранцы из всех государств Европы. Вечера, выставки, фестивали в австрийском посольстве были весьма популярны, а послу Австрии в Великобритании барону Георгу фон Франкенштейну давали возможность как-то выделяться из вереницы дипломатических представительств «второстепенных европейских стран», в одну из которых после Версальского договора превратилась Австрия. И теперь ее посол старался всеми средствами искусства компенсировать недостаток политического влияния. После прихода к власти в Германии нацистов фон Франкенштейн, потомственный дипломат из древнего немецкого аристократического рода, жил в постоянном страхе за само существование своей родины. На его вечерах бывали лорд Ридесдель, лорд Лондондерри, вдовствующая королева Мэри, и он, принимая влиятельных политиков и крупных финансистов Великобритании, постоянно оказывался в роли просителя: то субсидий и займов для предупреждения финансового банкротства Австрийской Республики, то политических и мирных гарантий для сохранения ее суверенитета. Аристократизм, католицизм и австрийский национализм сделали фон Франкенштейна антинацистом, однако у себя в посольстве он принимал и германских лондонцев из тех, что поднялись к государственным вершинам вместе с Гитлером.