— Рация? — быстро спросил Скворецкий. — Где, кстати, она? Все там, под Подольском?
— Нет, зачем же. Мы ее забрали. Недели две прошло, как устроились, и забрали.
— Куда? К Варламовым? — поинтересовался Горюнов.
— К Варламовым? — Малявкин даже удивился. — Что вы! Разве можно. Нет. Мы ее опять закопали, только в другом месте. Невдалеке от Москвы. Гитаев нашел небольшой пустынный лесок возле одного из подмосковных совхозов, километрах этак в восьми — десяти от города, по Серпуховскому шоссе. Там автобус ходит, а от автобуса пешком минут сорок — час, не больше. И в лесу пусто, ни души. Вот там мы и припрятали рацию.
— Как же вы ее туда перебросили из-под Подольска?
— А это Гитаев устроил. Достал где-то машину. Он это умеет. Мастак!
— После приземления вы еще работали на рации, передавали что-либо немцам?
— А как же? Дважды. Первый раз, когда перевозили рацию. Тогда я передал — шифром, конечно, — что все идет хорошо: устроились у Варламовых, приступаем к выполнению дальнейших задач. Передача была закодирована.
— Шифр и код были у вас или у Гитаева?
— Сначала у него, а потом он передал мне: «Сам, говорит, кодируй. Не хочу возиться».
— Так. А второй раз?
— Второй раз не так давно. Недели полторы-две назад. Шифровка была совсем короткая. В ней «Музыкант» сообщал, что у дантиста уже был и контакт установлен. Одним словом, порядок.
— У какого еще дантиста? Какой контакт? — удивился Горюнов.
— Как — какой? Разве я про дантиста ничего не говорил? Неужели забыл? Виноват…
— Минуточку… — перебил майор. — К дантисту мы сейчас перейдем. Сначала попрошу ответить на такой вопрос: рация сейчас где? Там же, в лесу?
— Должна быть там, на месте.
— Найти ее сможете?
— Конечно.
— И еще вопрос. Было оговорено что-нибудь специально, кроме шифра и кода, что давало бы немцам уверенность, что на рации работаете именно вы, «Быстрый», а не кто-либо другой?
— Конечно. При окончании каждой передачи я должен отстукать дважды литеры «Г, М». Ну, кроме того, они, тамошние радисты, мой почерк изучили, знают, как я работаю на ключе. Если бы кто стал вместо меня работать — моментально разгадают.
— А если так, если ваш почерк изучен, зачем «Г, М»? С какой целью? Дублирование?
— И дублирование тоже, но не это главное. Литеры для чего? Если мне, например, пришлось бы не по своей воле работать…
— Как это — не по своей воле? — Скворецкий сделал вид, что не понял Малявкина. Тот посмотрел на майора с недоумением.
— Как не по своей воле? Да очень просто: попадусь, скажем, и чекисты заставят меня работать. Тогда я весь текст передам, шифрованный, кодированный, а «Г, М» не отстучу. Значит, провалился. Сцапан.