— Разве я вас об этом спрашиваю? Какое нам дело до амурных похождений Гитаева? Речь идет совсем о другом: как, при всем при том, на этом, так сказать, фоне ваш начальник, «Музыкант», относился к Еве Евгеньевне? Пренебрежительно? Третировал ее? Или уважительно, с почтением? Может, даже со страхом?
— Особого страха я не замечал, но третировать… Нет, вы не знаете Еву Евгеньевну. Разве ее можно третировать? Она женщина с характером, властная, решительная.
— Знала она, кто вы такие с Гитаевым на самом деле?
— Вы имеете в виду…
— Да. Вашу принадлежность к германской разведке. Знала об этом Ева Евгеньевна?
— Знала.
— Вы в этом уверены?
— Да, уверен.
— Но если знала, то откуда, каким путем?
— Наверно, Гитаев ей сказал. Может, не все, но главное сказал. Так я думаю.
— Думаете? Этого мало. А что вы ЗНАЕТЕ, знаете точно?
— Видите ли, знаю я мало. При мне Гитаев ей ничего особенного не говорил. Вот если наедине, без меня… Уединялись они постоянно. Ни я, ни Ната им не мешали. Как-то так повелось с самого начала. Поэтому я и не могу сказать, о чем они говорили. Мне это неизвестно.
— Раз неизвестно, почему же вы так решительно утверждаете, что жена профессора Варламова знала о вашем и Гитаева сотрудничестве с германской разведкой?
— Судите сами. Недели через полторы-две после нашего приезда, может, немного больше, Гитаев начал все более и более откровенно разговаривать при Еве Евгеньевне: ругал все советское — власть, порядки, армию; превозносил до небес немцев; утверждал, что красных скоро побьют и война кончится. Потом, последнее время, он совсем перестал сдерживаться: вспоминал некоторые случаи из своей службы у немцев, в школе. Хвастался знакомствами. Как же тут было не понять, что если не все, то многое Ева Евгеньевна знает?
— А она, как она реагировала на болтовню Гитаева?
— Ева Евгеньевна? Да не возражала. Скорее, поддакивала. Спорить не спорила.
— А… Ната?
— Ната — это другой разговор. При Нате Гитаев держал язык за зубами, разве изредка что сорвется. Мы оба ее боялись. Ната — человек принципиальный. Комсомолка. Я же ее давно знаю.
— Хорошо. Из ваших слов вытекает, что Гитаев не скрывал от Евы Евгеньевны Варламовой своих взглядов, того, что он служит у немцев. Так?
— Да, это точно.
— Допустим. Но из этого не следует, что ей была известна ваша с Гитаевым принадлежность к немецкой разведке. Как с этим обстояло дело?
Малявкин молча пожал плечами и развел руки.
— Уточним, — продолжал майор. — Цель вашего с «Музыкантом» приезда в Москву была известна Еве Евгеньевне? Содержание заданий, возложенных на вас германской разведкой, — это жена профессора Варламова знала? В частности, что вы интересуетесь ее мужем, его работами, что Гитаев — «Музыкант», а вы — «Быстрый»…