Первого мая Терентий Федорович пришел с работы поздно, уставший и раздраженный неудачами поиска и неприятным телефонным разговором с полковником.
— Кому праздник, а кому слезы, — сказала жена, как только Терентий Федорович переступил порог. И в голосе ее была не то насмешка, не то скрытая злость. Екатерина Карповна стояла посреди комнаты в нижней рубашке, с распущенными, длинными красивыми волосами, на губах ее еще были следы помады.
— Ты, как видно, погуляла, Катя, а я еще не успел пообедать, — пожаловался Терентий Федорович, снимая китель вялыми руками.
— Так тебе и надо, — безжалостно попрекнула Екатерина Карповна, ставя на стол тарелку и бутылку с водкой. — Все о людях беспокоишься, а о семье и мысли пет. — Она проворно уставила стол всякой снедью и пошла к кровати, круглая, низенькая, с вздернутым носом. — Я сыта и очень устала, ты ешь один.
Терентий Федорович налил полный стакан водки, вы пил залпом и принялся за еду. Переругиваться с женой не хотелось, за день произошло достаточно неприятностей, и от них сосало под ложечкой.
С улицы доносилась песня, в мужские голоса вплетались женские, видимо, шла большая и дружная компания. Перед самым окном хрипловатый тенор затянул:
Я блинов напекла, мужа выбранила…
Хор подхватил веселую песню, и послышался перестук каблуков и звонкое: эх, эх, эх!
Терентий Федорович подмигнул жене и потянулся было за стаканом, но подумал и отставил его подальше. Горячительная жидкость отодвигала в сторону накопившиеся неприятности, Копытовым овладело добродушное настроение, как после баньки. С хрустом раскусывая бараньи косточки, посапывав и причмокивая, он щурился, лысина его покрылась крапинками пота и блестела. После многих часов, проведенных в служебном кабинете, уютная квартира, сытный обед всегда клонили его ко сну.
— Вон как люди гуляют, — позавидовала Екатерина Карповна и с порывистостью отвернулась к стене. Терентий Федорович знал, что на сердце у жены не такая уж большая обида, какую она старается показать. Екатерина Карповна ходила на демонстрацию, побывала в гостях, вдоволь навеселилась. Чем она могла быть еще недовольна?! Но Екатерина Карповна ни с того ни с сего вдруг глухо добавила:- Может быть, и ты с кем-нибудь гулял, откуда я знаю.
На эти слова жены Терентий Федорович не обратил внимания, ему решительно не хотелось ввязываться в ссору, и он только грустно улыбнулся.
— Не сердись, Катя. Погуляем и мы в другой день, закатим пир на весь мир. Ты же была когда-то голосистая.
В комнату вошел Виктор. Рубашка на нем была помята, белые брюки в зеленых пятнах. Терентий Федорович посмотрел на сына с прищуром, отложил в сторону вилку.