Шофер толкнул дверцу, выглянул наружу, сощурился от белизны, удивился не то обрадованно, не то растерянно:
— Ух ты, и правда! Как же теперь?
— По-старому. Едем назад, если радиатор не заморозил.
Последнее Пирогову пришло неожиданно, и ему стало неловко вдруг за свои упреки...
В двух километрах они встретили второй ЗИС. Он стоял посреди дороги, как рассвирепевший сарлык, готовый драться с первым встречным. Василий, почерневший от бессонницы и холода, копался в моторе.
СОБСТВЕННО, ничего страшного не случилось. Охотник, метивший в кабаргу, не стал преследовать ее, а это значит, либо увидел машины, либо вообще не рискнул приблизиться к дороге, а следовательно, имеет основание держаться подальше от людских глаз. Хотя бы потому, что оружие было нарезным и выбрасывало красные пульки, похожие на «кайнокъ».
Таким образом, третья сторона треугольника начинается где-то близ Храбровки и идет на запад, к Ыло.
Корней Павлович расстелил карту, бросил между предполагаемыми пунктами линейку. Треугольник почти замкнулся. Достаточно было чуть продолжить линию Пуехта — Анкудай. И на это Пирогов имел право без дополнительных уточнений, ибо так или иначе большая сторона треугольника шла четко вдоль Чуйского тракта.
ПОСЛЕ обеда в отдел зашел Козазаев.
— Звали, Корней Павлович?
— Иди-ка глянь. Вот треугольник. Вспомни хорошенько, тебе не приходилось в нем бывать?
— А как же! Только недалеко. Тут есть тропа, — Козазаев поводил пальцем по карте, отыскивая нужное место. — Она не обозначена, но где-то вот здесь. Тут вот ферма. От нее тоже тропа... До войны мы сюда шишковать с отцом ходили. Но далеко не забирались. Разве что вот так.
— А ниже не спускались?
— Не было нужды особой.
Корней Павлович согласно кивнул.
— Помнится, ты обещал стариков найти.
— Один у меня уже на учете.
— Позови его.
Павел поднялся. Вытянулся по-военному. Только рука, как кукла, поперек груди...
В Пуехте посторонних людей ни его сотрудницами, ни представителями местных властей замечено поблизости не было. Но из Ыло сообщили, что в праздники какой-то эвакуированный предлагал купить старое серебряное колечко, — менял на кусок хлеба или мяса.
Пирогов заинтересовался.
— Что он предлагал еще? — спросил Корней Павлович, перекрикивая расстояние: слышимость была плохая, точно тот сельсовет находился под землей.
— Кажется, ничего больше.
— Точно или кажется?
— Трудно сказать. Предлагал колечко. Оно на пальце у него. Может, еще чего было.
— Откуда он взялся?
— Приехал с попутным возчиком. Сказывал, пробивается в Усть-Кан на работу.