Было сразу понятно, что в судебной медицине этот человек лишний. Грех мой — я часто привлекал его к исследованию гнилых трупов, и, когда это удавалось, нужно было видеть, как он проводил исследование, стараясь не испачкать ни кончика пальца, ежесекундно мыл руки, ругался и потел. Да простят меня читатели за такие подробности, но однажды во время вскрытия такого трупа из брюшной полости с шумом вырвались гнилостные газы, что бывает очень часто. Бедный Гога от неожиданности шарахнулся в сторону, поскользнулся и чуть не упал, после чего, сославшись на телефонный звонок, вышел в коридор и пропал до конца дня.
Удивительный был человек! Каждый день он веселил нас анатомическими открытиями — не зная анатомии совсем, он выдумывал какие-то свои термины: «кишечные щупальца», «желтая дыра» в печени и многое другое.
Однажды мы исследовали труп полной женщины. Одна из методик практического обучения заключается в том, что врач садится на место лаборанта, а интерн проводит исследование и диктует эксперту, который по ходу исследования корректирует его. Одновременно интерн учится внятно и громко диктовать. Так было и в этот раз: Гога диктовал, я печатал текст. Дошли до живота. Гога диктует: «Живот располагается выше уровня реберной дуги. На животе рана… края раны ровные…» Я спокойно печатаю, потом спохватываюсь: «Стоп! Какая рана? Я же осматривал труп, никаких ран не видел. Где рана?» «Да вот же», — отвечает Гога и на полном серьезе указывает на… пупок. Как я уже говорил, женщина была полная, и пупок у нее был в виде поперечной щели, а не круглый, как обычно. Вот его-то Гога и принял за рану и наверняка описал бы эту «рану», не останови я его вовремя.
Несмотря на все эти курьезы, вид он имел профессорский, ходил важно, говорил величаво и производил очень благоприятное впечатление на тех, кто его не знал. Еще одной его особенностью было то, что на кафедре он появлялся часто только ко времени обеда и, переодевшись, сразу шел в столовую, где требовал добавки и красивые столовые приборы. Он окончил интернатуру и даже успел поработать, но где он сейчас, мне неизвестно. Надеюсь, что не в судебной медицине.
Но, конечно, интернов и ординаторов, которые приходят в специальность по призванию, большинство. Работа с ними — это ответственное и часто утомительное, занятие, требующее много времени и сил. Тем приятнее наблюдать результат такой работы по прошествии некоторого времени, когда вчерашний ординатор начинает работать по-взрослому и становится полноценным судебно-медицинским экспертом.