— Нужно же мне было что-то сказать. Вот я и сказала первое, что пришло в голову.
— Как интересно, — протянул он и спросил тихо, так, что нас не могли расслышать другие: — Как тебе моя мать?
— Точно такая, как я себе представляла. Она на меня взглянула так, как будто люто ненавидит.
— Может, ты сама себя в этом убедила?
— Я полагаюсь на факты и то, что вижу своими глазами. А вижу я неприязнь. Недоверие. Презрение. Мне продолжать?
— Не стоит, я понял твою мысль. Ты боишься мою мать.
— Что тут необычного? В нашем мире говорят — королей любо любят, либо боятся.
— Ты забыла еще о том, что королей могут ненавидеть.
— Хорошо, добавим и это. Так вот — твоя мать явно из той категории королевских особ, которых боятся.
— А вот тебя подданные могут полюбить, — неожиданно перевел тему разговора Рейн.
— Меня? Не-е-ет.
— Почему?
— Я принципиальная справедливая дура. Таких никто не любит.
— Я таких люблю. И ты не дура.
— Да, конечно, — фыркнула я, ничуть такими словами не тронутая. — Опять пытаешься меня задобрить после своего промаха в том городе? Не нужно. Я уже знаю, каково твое отношение ко мне.
— Ты сегодня раздражена.
— Имею полное право раздражаться, — ворчливо протянула я.
Кларисса-Виктория, сидящая неподалеку, гладила маленькую собачку, что сидела у нее на коленях, слушала королевского советника и поглядывала на нас с Рейном. Ее взгляд меня нервировал; я стала поправлять салфетку, расшитую розочками, на коленях.
— Ты даже взгляда ее не переносишь, — заметил Рейн. — Но ведь это она нас спасла.
— Она спасла тебя, не меня! Я знаю, что она терпеть не могла Софию Ласкер, а тут я — в ее теле! Конечно, я ей не нравлюсь. Конечно, она считает меня обманщицей. Будь уверен, тет-а-тет она тебе многое выскажет обо мне. Заставит развестись, это точно. А потом прикопает в лесу… или скормит своей собаке, — я указала на собачку, которую королева-мать гладила.
— Дорогая, ты стала мнительна, как будто действительно беременна, — улыбнулся Рейн и коснулся моей руки. Хотя нет. Не просто коснулся. Нежно провел по тыльной стороне ладони пальцем.
Это заставило меня вздрогнуть, как от ожога.
— Я тебя пугаю? — поинтересовался король.
«Рейн точно ведет какую-то игру!» — решила я. Но какую игру он способен вести? Он же мальчишка, осел, выпивоха, у которого красоты куда больше чем мозгов! Кто надоумил его? Зачем?
— Рейн, ты за мной ухаживаешь? — догадалась я. — Ведешь дело к брачной ночи? Наследника хочешь?
— Да.
— Теперь понятно, — буркнула я и стала ожесточенно орудовать вилкой, разделяя кусок пирога на своей тарелке.