Танцующие фаворитки (Сотникова) - страница 114

Однако голос начал сдавать, пока в 1906 году не пропал окончательно, и этот психологический удар надломил и без того хрупкое здоровье певицы. Вдобавок она перенесла тяжелую операцию, для чего ей пришлось выехать в Петербург, затем заболела тифом.

Мравина скончалась всего 50 лет от роду от инфаркта и была погребена в Ялте. Она завещала похоронить себя в костюме Джульетты, своей любимой роли, на могиле поставить белый мраморный крест, увитый глициниями, и посадить свои любимые чайные розы. «Какой трагизм – подобный конец для блестящей красавицы, сводившей в свое время всех с ума, и чудесной артистки, соединявшей чувство собственного достоинства с необыкновенной красотой», – откликнулся на ее смерть критик из «Театральной газеты». Кто-то из современников заметил: «Недавно скончавшаяся Мравина оставила по себе память какого-то нежного фарфорового цветка».

Так Николай Александрович – вольно ли, невольно ли, по злопамятству или вследствие слишком ревностного рвения театральных чиновников угодить государю – сгубил выдающуюся артистку, про которую после ее выступлений в «Ковент-Гардене» пресса единодушно писала, что такой певицей русский театр смело может гордиться. Так что князь М.В. Голицын совершенно обоснованно в своих воспоминаниях сообщал о том, как Мравина «отвергла настойчивые ухаживания тогдашнего наследника; после чего он строго нравственную Мравину променял на пройдоху танцовщицу Кшесинскую».

Если верить мемуарам Кшесинской, ее познакомил с цесаревичем сам император Александр III в марте 1890 года, когда царская семья посетила Театральное училище по случаю выпускного экзамена балетного отделения (о чем, кстати, в ее дневнике не упомянуто ни слова). Якобы любовь с первого взгляда вспыхнула тотчас же, но увлечение двух юных созданий еще долгие два года развивалось на чисто платоническом уровне. Однако она с удовольствием вспоминает о своих выступлениях летом в 1890 и 1892 годах в вышеупомянутом Красносельском театре. Главнокомандующим Петербургского военного округа был уже великий князь Владимир Александрович, так сказать, будущий свекор Кшесинской, который запросто заходил к ней в уборную поболтать и весьма сокрушался по поводу того, что недостаточно молод. Тем не менее «до конца своей жизни он оставался моим верным другом», отмечено в мемуарах. Цесаревич около года находился в кругосветном путешествии, но влюбленная Матильда не тратила времени на бесполезную тоску и вздохах по милому другу. В дневнике балерина сообщает о своих регулярных ужинах в лучших ресторанах Петербурга в обществе высокопоставленных балетоманов, что по канонам поведения незамужней девушки того времени выходило за все рамки приличий. Ее первое свидание с наследником состоялось только 11 марта 1892 года на квартире родителей Кшесинской, после чего визиты цесаревича стали регулярными. Если верить записям Матильды, влюбленные проводили время за чтением популярного исторического романа и ни к чему не обязывающей болтовней. Тут же она деловито отмечает, что наследник начал делать ей подарки, «красивые, но не крупные». Уже 24 марта Николай познакомил ее с великим князем Сергеем Михайловичем, который ко всем своим многочисленным обязанностям был также председателем Российского театрального общества, и двумя его братьями. В обществе Сергея Михайловича Матильда исправно посещала рестораны, где вовсю «дула шампузен». В дневнике появилась следующая запись: «Право не знаю, не понимаю себя, Сергей даже не красив, а между тем мне очень нравится». Длительные ночные беседы вела она и с его братом, известным красавцем и гулякой, великим князем Александром Михайловичем. Однажды они «договорились до таких вещей», что обоим стало даже не неловко, а смешно. «Однако если Ники будет медлить, а подобные разговоры наедине, как сегодня, будут часто происходить между Сандро (как его звали в романовской среде) и мной, то нет ничего удивительного, если наши отношения примут иной характер. Сандро замечательно красив, да и это было бы еще ничего, но он слегка разговорился и дал понять, что я ему нравлюсь…» С наследником же роман развивался ни шатко ни валко, и балерина поспешила взять инициативу в свои руки, поскольку ходили упорные слухи о близкой помолвке цесаревича с немецкой принцессой. Она совершенно ясно обозначила свою цель: «Нет, я заставлю Ники полюбить меня, как я хочу!» Тем не менее во всех этих описаниях просматривается холодный расчет: уж если не наследник, так хоть какой-нибудь великий князь! Это только в казино Монте-Карло она всегда ставила на одну и ту же цифру «17», за что и получила прозвище «Мадам Семнадцать». В жизни Матильда Феликсовна, как выражаются англичане, никогда не складывала все яйца в одну корзину и всегда окружала себя гурьбой великих князей, даже тогда, когда добрая треть этой сиятельной ватаги годилась ей в сыновья, а другая – в отцы.