За полгода до смерти у нее произошло кровоизлияние, парализовавшее левую половину тела. Постепенно больная вроде бы начала поправляться и даже ходить, слегка прихрамывая, но в январе 1961 года скончалась то ли от воспаления легких, то ли от туберкулеза, то ли, как утверждают некоторые историки, от последствий плохо залеченного сифилиса. Похоронили ее под собственным именем Элизабет Гилберт на кладбище Гринвуд в Бруклине. После Лолы осталось всего-навсего 750 долларов, которых едва хватило на оплату счетов докторов за лечение.
Так в безвестности угасла эта красивая и, несомненно, одаренная женщина, в течение двух десятилетий посвятившая свою жизнь бешеной погоне то ли за любовью, то ли за славой. Удалось ли ей в полной мере насладиться и тем и другим? Нам это неведомо – Лола на этот счет предпочла хранить молчание.
Гурии, одалиски и баядерки императорского балета
Русские танцовщицы по своему социальному происхождению мало чем отличались от зарубежных товарок. Они тоже были дочерьми либо бедняков, либо служителей Мельпомены, каковые прилагали все усилия, чтобы отдать детей в Императорское театральное училище, поскольку обучение там велось за казенный счет. Последующая же служба на императорской сцене открывала широчайшие возможности для того, чтобы обзавестись щедрым покровителем, и по меньшей мере гарантировала скромное, но постоянное жалованье, а по выслуге 25 лет – небольшую пенсию. Вот что писала об устремлениях своих соучениц в «Воспоминаниях» гражданская жена поэта Н.А. Некрасова Авдотья Панаева, сама некоторое время обучавшаяся балету:
«Воспитанницы театральной школы были тогда пропитаны традициями своих предшественниц и заботились постоянно заготовить себе, еще находясь в школе, богатого поклонника, чтобы при выходе из школы прямо сесть в свою карету и ехать на заготовленную квартиру с приданым белья и богатого туалета».
Это совершенно не значит, что балетное отделение Императорского театрального училища уподоблялось тому вертепу, который являли собой европейские театры. В стенах училища за воспитанницами строго следили педагоги и надзиратели, для участия же в спектаклях их вывозили в специальных каретах, так называемых «линейках», высоченные окна училища были покрыты слоем непроницаемой краски почти в полный человеческий рост. Во второй половине XIX века, когда поклонники осмелели настолько, что стали осаждать театральные фургоны, преследуя их верхом и стараясь передать в окошки записочки и сласти, дирекция Императорских театров обязала своих чиновников сопровождать эти неуклюжие средства транспорта. Однако же поклонники нагло оттирали неповоротливых службистов, какого-то даже вывалили в грязь. Тогда для сопровождения транспорта, перевозящего эти сосуды греха, выделили конных жандармов, что не особенно испугало поклонников, бесстрашно ввязывавшихся в драки с ними.