Жизнь Гумилева стремительно шла к финалу. В большевистской России он не скрывал своих монархических убеждений, и в 1921 году его арестовали по так называемому «делу Таганцева». Обвиняли в принадлежности к террористической организации, которая ставила своей целью свержение существующего строя. Друзья Гумилева делали попытки освободить его, но все было бесполезным… В августе поэта расстреляли. Место его могилы до сих пор неизвестно…
Его гибель Анна предчувствовала, предвидела… За несколько дней до его смерти она написала стихотворение-прощание:
Не бывать тебе в живых,
Со снегу не встать.
Двадцать восемь штыковых,
Огнестрельных пять.
Горькую обновушку
Другу шила я.
Любит, любит кровушку
Русская земля.
В конце года, который унес у нее друга юности, она написала стихотворение – от лица Гумилева, где все-таки признала, что была к нему несправедлива, отравив изменой, приворожив, но мало дав взамен. И уже предвидя, что таких крепких и сильных клятв в любви ей никто в жизни больше не даст…
В тот давний год, когда зажглась любовь
Как крест престольный в сердце обреченном,
Ты кроткою голубкой не прильнула
К моей груди, но коршуном когтила.
Изменой первою, вином проклятья
Ты напоила друга своего.
Но час настал в зеленые глаза
Тебе глядеться, у жестоких губ
Молить напрасно сладостного дара
И клятв таких, каких ты не слыхала,
Каких еще никто не произнес…
…Если Ахматова и недолюбила Гумилева в земной жизни, то впоследствии старалась сохранить память о нем, как о поэте… Вспоминала ли она его перед смертью? Думается, что да. Не только вспоминала, но и написала Царскосельскую оду, похожую на быстрый шепот-заклинание. Такой интонацией заговаривают…
Настоящую оду
Нашептало… Постой,
Царскосельскую одурь
Прячу в ящик пустой,
В роковую шкатулку,
В кипарисный ларец,
А тому переулку
Наступает конец.
Здесь и мотивы пустоты, и перекличка с «Кипарисовым ларцом» Анненского, благословившего Гумилева на поэзию и чувство земного конца… Она не могла не вспоминать Гумилева, начальную пору знакомства, романтические отношения. Ее любимое Царское Село, аллеи… пруды… строгость и печаль, все, что она любила. Были головокружительные мечты и звезды, падавшие вниз. И еще привкус вечности, от которого избавиться невозможно.
«Но страшно мне – изменишь облик Ты…»
Александр Блок и Любовь Менделеева
В конце своей жизни Александр Блок понял одну истину: в его жизни была – «Люба и все остальные». Люба – это его жена, Любовь Дмитриевна Менделеева, дочь великого русского химика Дмитрия Менделеева.
Осознание этой истины придет слишком поздно. Но что могло измениться, если бы прозрение пришло раньше? И была ли трагедия их взаимоотношений предопределена с самого начала?