Оставаясь наедине с Эль, хандря и безостановочно поедая шоколад, Абелин все разговоры начинала со слов: "Когда этих людишек еще даже не было на Полотне, я уже…"
В этом была вся Абелин. Ее внешний возраст не соответствовал ее внутреннему, о чем она часто напоминала Эль.
— Знаешь, дорогая, сначала, когда ты только становишься раннаром, ты чувствуешь, что, хотя тело твое не меняется, но ты стареешь. Стареешь душой. Это продолжается до тех пор, пока ты продолжаешь чувствовать себя человеком. Пока в тебе душа человека. И чувства твои — чувства человека, стремительные, быстрые, поверхностные. Люди слишком спешат. Им положено спешить. У них так мало времени…
Когда ты перестаешь замечать время — тогда ты становишься по-настоящему раннаром. Я же… Я будто молодею из года в год. Словно старое дерево, расцветающее в последний раз, перед тем как рассыпаться в труху, — она рассмеялась.
— Знаешь, — вдруг вспомнила Абелин, — у меня была в жизни история. Вроде этой нашей нынешней. Иногда мне хочется быть опять человеком, хотя я уже и не помню, что это значит. Большая часть моей жизни прошла в другом облике. Но я всегда стремилась быть ближе к корням. Так безопаснее. На самом деле. Большинство раннаров предпочитают жить отшельниками, как Гриффин, например. Сколько я его знаю, он никогда по-настоящему не жил среди людей, хотя из нас многих он самый… человечный, наверное. Я, наоборот, люблю жить людской жизнью, пусть это и очень сложно. Сейчас легче. Но еще несколько веков назад было тяжело. Во все века все народы, даже раннары, живут в мире, где правят мужчины. Это причиняет немало хлопот. Но… моя последняя человеческая "жизнь" была очень милой.
Я выбрала город на побережье. Не такой, как этот. Шумный и солнечный. Жаркий. Страстный. Там было так просто затеряться среди жителей. Я хандрила в те годы и думала немного отвлечься, но слишком увлеклась…
Я сняла дом, приняла новый облик, приняла облик такой себя, как если бы мне было немного больше двадцати лет. В планы входило только немножко свободы и свежих мыслей. Но та жизнь увлекла меня… А потом я встретила Джастина… Я никогда не думала, что смогу так.
— Что? — удивилась Эль, заметив в глазах раннарки слезы.
— Я не думала, что через столько веков смогу влюбиться… — улыбнулась Абелин. — Так просто. Он был человек. Образованный и милый, умный и смешной. На момент нашей встречи ему исполнилось восемнадцать лет.
Эль немного опешила от слов старой раннарки, в ужасе представив их вместе: юного паренька и молодо выглядящую женщину, прожившую несколько десятков сотен лет.