В то мгновение он казался старше.
А теперь… Воспоминания — все, что у нее осталось.
* * *
— Доброе утро, дорогая, — Улыбчивая Саманта, прижав локтем свою потертую сумку, прошествовала в угол, и там долго переобувалась в лаковые туфли, пыхтя и постанывая от натуги — туфли были парадные, для работы, очень неудобные.
— Эмма, милая, к вам, что, нагрянули родственники? — спросила миссис Френсис, усаживаясь за стол.
— С чего вы взяли? — Эль мгновенно напряглась, ожидая самого худшего.
— Когда я проходила мимо вашего дома, то видела незнакомый мне автомобиль и компанию каких-то людей, — небрежно бросила Саманта.
Просто "проходить мимо" она не могла, для этого следовало сделать целый крюк, пренебрегая болью в ноге, на что способна только самая закоренелая сплетница, вроде Саманты.
— А вы их случайно не рассмотрели? — Эль порадовалась, что подобная весть в этом городке достигает ушей со скоростью реактивного самолета.
— О, я видела очень красивую девушку… У нее длинные светлые волосы. Я подумала, ваша кузина, наверное. Да? И троих мужчин, чуть постарше меня, — улыбнулась миссис Френсис. — Так это ваши родственники?
Блондинка? Этелин.
— Я… Мне надо домой, — девушка вскочила со своего места. — Это родственники, да. Я совсем забыла, что они собирались нас навестить.
— Да, да, дорогая, — покровительственно кивнула Саманта, — идите. Я жду вас завтра.
Уже не слушая начальницу, Эль выбежала из библиотеки и как могла быстро побежала к их с Абелин дому. Страшное предчувствие кольнуло внутри, где-то рядом с сердцем.
Дом, вынырнувший из-за ряда таких же точно строений, выглядел как всегда. Но девушка не обратила на это внимание.
Всего лишь маска.
А внутри: боль, страх. Смерть…
— Аби? — не обращая внимание на рвущееся из груди сердце, не желавшее подчиняться голосу рассудка, Эль вступила в дом. — Аби. Абелин.
Эль пронеслась по комнатам на первом этаже, будто обглоданным, пытаясь найти хоть малейший признак раннарки.
Дверь в святая святых Абелин — спальню — была вырвана, как кусок плоти, и размолота в труху. Мебель разворочена, голодными зовущими пастями ошметков обивки уставившись в потолок.
Одна из старейших раннаров лежала на ковре, с неестественно вывернутыми конечностями. Грудная клетка под персиковой блузкой, залитой кошмарными кровавыми цветами, еле вздымалась. Эль упала на колени рядом с Абелин, не замечая как раздирает колени об осколки стекла.
— Уходи отсюда, — еле шевеля губами, сказала Абелин. Рот раннарки заполнился пенящейся кровью, тошнотворной струйкой стекающей по щеке на ковер.
Этот ковер они когда-то купили вместе. Абелин он нравился. Он был старый, шерстяной, весь в проплешинах, с диковинным рисунком сказочных цветов. Ковер годился только для того, чтобы его выбросить, но Абелин не только купила его, но и самолично отмыла, а потом гордо ходила по нему босиком.