— Сделка выполнена?
Кера лишь кивнула. Нити обязательств вспыхнули на руках и опали. Вальц поднял дрожащие руки, в которых быстро под воздействием заклинания начал материализовываться лук из семейной оружейной. События развиваются слишком быстро — глаза Эриха становятся совсем черными, я на голом инстинкте бросаюсь наперерез, Дженталь пытается меня остановить. Стрела отправляется в полет, и только в следующий миг взгляда брата проясняется. Как же больно…
Отступление. Даже если ты захочешь мир прогнуть через колено…
На полу карцера, растянутый цепями, лежал парень. Глаза неподвижно смотрели в одну точку и только редкое моргание выдавало, что он жив. Даже редкое и неглубокое дыхание не было заметно невооруженному взгляду. Иногда, всего несколько раз за эти две недели перелета, его начинало трясти, обломанные ногти царапали металлический пол. Тогда в помещение вползало несколько змеелюдов, быстро приводивших его в прежнее оцепение.
Дженталь пустыми глазами смотрел через стекло на происходящее. Все вновь пошло по наклонной, и неизвестно, когда жизнь наладится. Если Эриха наги-менталисты еще смогут привести в порядок, то что будет с Элиной — вопрос открытый. Стазис не всегда проходит бесследно, особенно с такой раной и такой длительный. Сам эльф уже смирился с тем, что доживает последние дни. Оставалось только надеяться, что они встретятся на той стороне. А Рег… Ее защитят Кетайро и Канто, да и братец, ушедший слишком глубоко в себя, тоже не останется в стороне.
Эльф пожал плечами, скрываясь за углом. В конце коридора мелькнула тень, направляющаяся в коридор с химерой. Блондин прибавил шаг — кто из двуногих может в ночи шататься по кораблю, кроме него? Эрих — обколот препаратами, чтобы его помутнения не навредили окружающим, рыжий вместе с драконом ночуют у постели жены.
— Очнулся? И как тебе удалось пройти мимо нагов?
— Глаза отвел, — прохрипела фигура у огромной колбы.
Дженталь в открытую рассматривал брата — тот выглядел немногим лучше времени после сорвавшейся свадьбы. Он хотел было попробовать вернуть его в каюту, но прекрасно понимал, что Оринэла отсюда и волоком не утащить, поэтому просто накинул на голые плечи собственную нагретую куртку.
— Теперь-то ты меня понимаешь? — он все еще хрипел, но слова выговаривал уже внятно.
— У меня, по крайней мере, все взаимно. И если она все-таки… Если что — мне не придется жить с этой болью. Мне проще, — младший опустился на пол, устраиваясь рядом с братом. — Какой она была тогда?
— Своевольной, но с развитым чувством долга. Желающей жить. Искренне считающей меня чудовищем, но готовой на политический брак ради мира для своего народа. А я, когда увидел ее на поле боя в первых рядах, впервые влюбился как мальчишка. Впервые и навсегда.