Но при появлении старого Гашкова молодежь замолкала. Старик обижался. Прокаженный он, что ли, почему от него таятся?..
Иногда заходил, вернувшись с поля, и Ангел Лоев. Старые приятели, как и раньше, садились рядом, угощали друг друга табаком, свертывали цигарки, с наслаждением курили, но в разговорах не было уже прежней задушевности. Ангел Лоев избегал споров о политике, особенно о положении в России. Но по намекам свата, по его коротким высказываниям, даже по его молчанию в известные моменты Добри Гашков понимал, что Лоев не откажется от своих взглядов. Было ясно, что их отношения держатся только на родстве. Ангелу Лоеву явно не хотелось ссориться и рвать со свекром дочери. «Какой дипломат! — зло думал Гашков, правильно расценивая поведение свата. — Это жена его учит, старая лисица!» Гашков понимал, что рано или поздно они сцепятся, после чего или снова найдут общий язык, или совсем перестанут встречаться.
А ему тоже не хотелось рвать отношения с Лоевыми. Если они поссорятся, сноха станет для него вроде бы чужой, да и нельзя будет рассчитывать на помощь Лоевых. А чего только они ему не делали — и пахали, и мотыжили, и жали, и молотили, ребятишки пасли скот… Одним словом, были чем-то вроде бесплатных батраков…
Собрали коконы, продали их. Гашков забрал половину денег и повеселел. «Хорошо, когда выпадают легкие денежки!» — думал он и хитро подмигивал. И раньше Лоевы работали на него, но с тех пор как они породнились, он рассчитывал еще больше использовать их.
На широком дворе Гашковых снова воцарилась тишина. Особенно тихо было днем, когда Тинка с Русином работали в поле. Но и с их приходом мало что менялось. Тинка молча возилась то с бельем, то с посудой, а Русин с наступлением темноты куда-то уходил и возвращался поздно. Часто ужинали без него. Однажды старый Гашков не выдержал.
— Где это Русин все время пропадает? Почему его постоянно нет дома? — спросил он, ни на кого не глядя, но было ясно, что вопрос обращен к снохе.
— У него свои, мужские дела, — торопливо ответила Гашковиха.
— Дела! Шляется, бездельничает!
Из газет и разговоров в корчме он знал, что коммунисты подняли голову по всей Болгарии, знал, что правительство грозится расправиться с ними. Гашков беспокоился за сына — впутал его Илья в свои дела, и теперь Русин якшается с коммунистами! Одна мысль об этом и злила, и мучила его.
В один из вечеров, когда Русин собирался уйти, отец окликнул его. Они присели на дышло стоявшей у колодца телеги.
— Ты куда каждый вечер ходишь? — старик искоса посмотрел на сына. — Где пропадаешь до петухов? Неужто не нагулялся до свадьбы?