Гашков встал, осмотрелся, поколебался с минуту. Ему хотелось пойти в корчму развеяться, но подумав о том, что придется вступать в споры с тесняками, махнул рукой и повернул к старой кухне. Заглянув внутрь, он потянул на себя дверь, чтобы закрыть ее, и вдруг увидел на полу несколько номеров «Мира», смятых и выпачканных шелковичными червями. В это время двор пересекала его жена. Он резко спросил ее, она ли застилала его газетами полки. Уверенная, что не совершила ничего предосудительного, Гашковиха утвердительно кивнула головой. И тогда его обуяла неудержимая ярость. Он принялся громко, ожесточенно осыпать жену бранью. Его крики были слышны на соседнем дворе, несколько прохожих остановилось на шоссе, злорадно ухмыляясь. Изругав последними словами растерявшуюся старуху, он громко хлопнул калиткой, вышел на улицу и направился к ближайшей корчме.
Год выдался урожайным. Крестьяне торопились поскорее убрать хлеб, чтобы наконец-то поесть вдоволь после долгих голодных военных лет. Ангел Лоев не мог прокормить многочисленное семейство собственной пшеницей и надеялся купить зерно по сходной цене. Но пшеница не подешевела. Даже наоборот, подорожала. Подорожали и другие продукты.
— Что за чертовщина! — сердился старый Лоев. — Можно подумать, что целый мир голодал и до сих пор не может наесться.
— То-то и оно-то, что целый мир! Сколько сил было брошено на эту войну, — сказал Милин.
— Война еще год назад кончилась, — негодовал Лоев, — а до сих пор простой иголки на базаре не сыщешь. А если и найдешь где-нибудь, то такую цену заломят, что и не подступишься!
— Иголки, отец, из железа делают, и притом из самого лучшего, а железом мы убивали друг друга, — заметил Илья. — Да и война еще не кончилась.
— Как так не кончилась? — удивленно спросил старик.
— Идет война против Советской России, — ответил Илья.
— Правда, еще воюют, — согласился Лоев. — Но там другое дело — там пускают в ход все, что осталось с большой войны.
— Западные державы вооружают армии белогвардейцев новейшим оружием. Война идет нешуточная, — пояснил Милин.
— Конца-края не видно, — озабоченно произнес Лоев. — А говорили, что большевиков был только один вагон, что их через пару месяцев прогонят.
— Кто это говорил? — поинтересовался Илья.
— Сват Добри… И Божков тоже… Ходил я к нему, просил растолковать, что к чему.
— И он так растолковал, а? — Милин улыбнулся.
Отец опустил голову. «Что плохого в том, что я пошел за советом к ученому человеку?» — хотелось спросить ему.
— Он и сейчас то же самое болтает, — Илья презрительно махнул рукой.