— Что-нибудь в газете, а? — спросил растерянный, пораженный Лоев.
Добри наклонился к гостю.
— Не могу понять, что происходит в России, — произнес он с тревогой и болью.
— Почему? Что-нибудь пишут в газете?
— Пишут, пишут… — глухо пробормотал Добри. — Только… лучше бы и не писали.
Лоев сжался. Ему показалось, что его старый приятель что-то путает. Что могло так испугать его?
— Россия есть Россия, — сказал он. — Что с ней может случиться?
— Ха! — воскликнул хозяин, и в этом восклицании слышались и укор, и обида, и чувство превосходства. — Россия есть Россия, только России-то больше нет! Непонятно, что происходит — народ ли гибнет, государство ли пропадает. — Он опустил голову и, помолчав, добавил: — Не к добру все это, не к добру.
Лоев старался понять, что же произошло. Как может такое быть: до вчерашнего дня Россия была, а теперь ее нет? И как может русский народ погибнуть? Болгар куда меньше, а ведь выдержали пятисотлетнее турецкое рабство. И в эту войну гибнут люди, но народ остается. Россия погибла?.. Нет! Такого быть не может!
— Народ не может погибнуть, Добри! Шуточное ли дело — миллионы людей! — Лоев приподнялся, чтобы заглянуть в газету, словно она была ключом к разгадке всех тайн. — Царя свергнули, что ли? А? Что еще могло произойти?
— Сам дьявол впутался в их дела, Анго. Дьявол! — внушительно повторил Добри. — И царя свергли, и такую кашу заварили, что… — Он глубоко и сокрушенно вздохнул. — Не знаю…
— Так что же произошло? — В голосе гостя слышалось нетерпение.
— Швабы подложили русским хорошую свинью, — печально объяснил хозяин.
— То есть как это? — недоуменно и недоверчиво спросил Лоев.
— А ты разве ничего не знаешь о России? — Повернувшись к гостю, Гашков несколько секунд с укоризной смотрел на него, как бы говоря взглядом: «Ничего-то ты в политике не смыслишь. Россия гибнет, а ты спишь!»
Не на шутку встревоженный гость опять смутился.
— Ничего не знаю, — признался он.
— Пропала наша Россия, брат!
Лоев смотрел на друга во все глаза. У него пересохло в горле. Добри выписывал газету, читал ее, знал больше других — этого нельзя отрицать. В эту минуту Лоев вдруг почувствовал себя маленьким, жалким, ничтожным, слепцом, который ничего не знает, не следит за событиями и только слепо верит в свою Россию. А сосед казался ему проницательным, дальновидным политиком, от которого не может ускользнуть ни одно, даже самое незначительное, событие, происходящее в мире.
— Как? Когда? — спросил он.
— Швабы направили в Россию вагон большевиков и…
Лоев заморгал. Что говорит этот человек, в своем ли он уме?