— Я не трушу, — сказал Томаш.
В эту минуту он уже действительно не трусил. Ему все было ясно, и ничто не могло удивить.
— Золотой значок Заслуженного работника Хорват дает всего два-три раза в году, — сказал Ондрей. — А к нему диплом на мелованной бумаге и в кожаном переплете. Диплом ты можешь вставить в рамку.
— Я ничего не буду вставлять в рамку, — ответил Томаш.
— А знаешь, Томаш, скольких хлопот стоил мне твой диплом? Типография не хотела его в срок отпечатать. Но чего не сделаешь для друга! Поставил бутылку вина — и мигом было готово.
— Ондрей, сколько стоило вино?
— А что?
— Не хочу оставаться у тебя в долгу.
— Ты подумай! — Ондрей повернулся к водителю. — Вы его слышите?
— Нет, — сказал длинноволосый юноша в кожаной куртке. — В микрофоне шумит.
Томаш услышал голос Бироша. Он доносился до него словно из другого помещения. Отдаленный, отгороженный стеной, неосязаемый. Он благодарил его и объявлял перерыв.
Зал опустел.
«Пошли выпьем кофе», — предложил Бирош.
Вниз по лестнице они сошли в подвал, где находился небольшой буфет. Все столики были заняты. К раздаточному окну стояла большая очередь, и буфетчица нервничала.
«Люди, не напирайте! У меня не десять рук. Я не могу обслуживать всех сразу. Не можете вы приходить постепенно?»
«Пани, у нас перерыв», — сказал высокий мужчина, у которого лоб переходил в лысину.
«У меня никогда не бывает перерыва, — сказала буфетчица. — Если вы думаете, что моя работа мед, станьте на мое место. Постойте тут, среди этих вонючих сыров, и у вас сразу пройдет охота есть второй завтрак».
«Мне не нужен второй завтрак, — сказал высокий. — Врач велел мне скинуть вес, поэтому я воздерживаюсь. Но кто там выдержит без кофе?»
«А вы поспите, куманек, — сказала пожилая женщина в очках. — Я так всю дорогу вязала».
«Ну вот, пожалуйста, — сказала буфетчица. — Они там вяжут, а я им вешай рыбный салат!»
Томаш поежился и сказал Бирошу:
«Не будем стоять. Обойдемся».
«Ну, как хочешь, — сказал Бирош. — Я думал, ты совсем дошел».
Счастье еще, что в подвале полумрак, подумалось Томашу. По-видимому, меня никто не узнал. По-видимому, им не пришло на ум, что вот я стою в той же очереди и вперяюсь взглядом в пыльные банки с маринованными огурцами, чтобы не смотреть им в глаза. Но что, если они меня узнали и нарочно дают мне понять, что я для них просто тень, смешной призрак, который хотел поразить их воображение, а вместо этого стал посмешищем? Однажды он видел в поле пугало, которое выглядело так симпатично, что воробьи устроили себе в его шляпе гнездо.
Они вернулись в вестибюль и пристроились около высокой урны.