Родимая сторонка (Макшанихин) - страница 156
«Не пожар ли?» — сбросил с себя одеяло Алексей.
И тут же услышал, цепенея, испуганно-требовательный крик Василия:
— Вставай, братаны! Война.
ВОЙНА ЕСТЬ ВОЙНА
В заботах да в хлопотах потерял Тимофей счет дням. Кружился, как заведенный, с утра до вечера то в поле, то на складах, то на фермах.
Уж и не по годам бы такая беготня, да что сделаешь: остались из мужиков-то в колхозе одни старики да ребятишки, а хозяйство упускать никак нельзя. Вот и приходится не только самому работать, а и за другими доглядывать. Что спросишь, к примеру, с ребятишек? Лошадь и то не умеют запрячь толком, научить нужно. Тоже и баб взять: хоть и пашут сами, а нет у них той сноровки, как у мужика. Случится что с бороной ли, с сеялкой ли — ни починить, ни наладить не могут, переругаются только все друг с дружкой. А бригадиру одному не доглядеть, да ведь и бригадир-то — баба!
Вот и сегодня: послали ребятишек пахать в Долгое поле, а что они там делают, неизвестно. Ему бы, Тимофею, сеять идти надо, так забота гложет: «Успеют ли ребята вспахать. А вдруг не заладилось что у них?»
Пока готовила старуха завтрак, надел очки Тимофей, развернул газету. Заныло, защемило сразу сердце. Не видно войне конца, силен проклятый немец, не скоро, видать, его с нашей земли вытуришь.
Как вспомнил о сыновьях, и газета из рук выпала: ни от Михаила, ни от Алексея четвертый месяц никаких вестей нет. Может, и не живы уж оба! Вон Гущину Назару две похоронные одну за другой недавно принесли. Настасье Кузовлевой давно уж ни муж, ни сын не пишут. Тоже извелась вся, сердечная! А кто и жив остался, не больно много радости: Ефим Кузин, слышно, без ноги домой едет, Синицын Роман, тот в грудь ранен, в госпитале лежит…
— Ешь, старик! — поставила на стол картошку Соломонида. — Мне тоже собираться надо, огороды ноне перекапывать будем…
«Плохая у меня старуха стала! — глянул искоса на Соломониду Тимофей, принимаясь за еду. — За год-то ей всю голову как снегом обнесло…»
Тыча недовольно вилкой в непомасленную картошку, заговорил:
— К Парашке пойду сейчас. Пусть хлопочет овса у Савела Ивановича. А то совсем заморили коней-то! Бригадир, а заботы о конях не имеет никакой…
— Да уж сам хлопочи! — вступилась горячо за Парашку Соломонида. — Куда она от ребенка побежит сейчас? Полгода ему всего-то, да животишком, слышь, все мается. Знамо, пища худая, молока у матери мало, а тут еще забота у ней по колхозу. Мысленное ли дело!
— Не ко времени рожать-то вздумала! — заворчал Тимофей. — Добро бы от мужа, а то нагуляла невесть где. Ветром, что ли, надуло!