И пока красная майка девушки не превратилась в маленький огонек, Орешин все стоял и смотрел в конец поля.
— Савела Боева дочка, председателя нашего… — говорил сзади Кузовлев. — Звеньевая она тут у нас, и участок этот ихний, комсомольский…
Орешин обеспокоенно взглянул на часы.
— Пора мне, Елизар Никитич.
— Не торопись. Я тебя на лошадке доставлю.
— Нет уж, — запротестовал Орешин. — Ты лучше на ней Гущину огород вспаши.
— Дался тебе этот Гущин… — недовольно бурчал Кузовлев, идя за ним.
Вместе дошли до овражка, за которым молодые ребята пахали пар. Около дороги, понурив голову, стояла запряженная в плуг лошадь. Молодой парень, долговязый, с желтыми кудрями, тот самый, которого Орешин видел утром, стоял около плуга и устало вытирал пот с лица. Увидев Кузовлева, он бросил цигарку и затоптал ее ногой.
— Отца-то у него на фронте убили, — говорил о парне Кузовлев, испытующе наблюдая за ним. — Первый год пашет. Оно бы и рановато еще, да что сделаешь?
Подошел к борозде, поковырял носком сапога шоколадную землю, взял ее в руки, растер, потом смерил пальцем толщину пласта.
Недовольно спросил парня:
— Давно, Ленька, куришь?
Ленька густо вспыхнул и, избегая взгляда бригадира, сумрачным басом ответил:
— С год.
— Курить-то выучился, а пахать не умеешь, — сердито сказал ему Кузовлев. — Видишь, ил-то наверх выворачиваешь?! Надо пустить помельче. Да и борозду прямей держи, а то прополз, как червяк…
— Пошел я, Елизар Никитич, — сказал Орешин. — Не хочу начальника нашего в госпитале подводить. Прощай, друг!
— Ну, прощай, Федор. Спасибо за помощь. Не забывай боевых дружков. Пиши. А то жить приезжай сюда, коли в городе надоест…
— Не забуду, — улыбнулся Орешин. — Вот как только новую машину колхозу дадут, так и знай — Федор Орешин прислал.
— Ежели на то пошло, и меня не раз вспомянешь, — хитро засмеялся Кузовлев. — Возьмешь в руки хлеб, помни — Кузовлев его вырастил.
— Во-во! Это правильно. Выходит, не обойтись нам друг без друга.
Они крепко обнялись и расцеловались. Вытирая кулаком замутившийся глаз, Кузовлев быстро пошел к плугу.
— Н-ну, трогай!.. — сердито закричал он на лошадь и ровно, не качаясь, пошел за плугом. Земля послушно ложилась вправо от него широким черным пластом. Борозда была прямой, как полет стрелы.
— Чувствуешь? — спросил Орешин Леньку.
Ленька улыбнулся, тоже восхищенно глядя пахарю вслед.
— Ага.
— То-то! Учись.
Подмигнул Леньке и неторопливо зашагал по дороге.
Пройдя метров сто, оглянулся. Пахарь с конем поднялся уже на вершину холма, резко означившись на вечернем небе. Видно было, как черный конь, мерно поматывая головой, твердо опускает на землю тяжелые копыта, а за ним шагает солдат Кузовлев. Свежий ветер пузырем вздул у него на спине гимнастерку, растрепал и взвил черным вихрем гриву коня…