Ничего худого не увидел тогда в письмах Елизар. Отписал ей, что не пускают его домой раньше срока, что скучает он сильно и сам к семье торопится.
А теперь вот, выходит, и торопиться незачем.
За три дня почернел Елизар от дум. Тяжелая ненависть его к тестю и теще все больше и больше переходила теперь на Настю.
— Не буду ни ей, ни ее кулацкому роду кланяться! — со злобой думал он. Но как только вспоминал сынишку, опускались у него в отчаянии руки и в горькой тоске сжималось сердце.
Даже в последний день учении на курсах не знал еще Елизар, поедет ли он завтра в Курьевку, или уже совсем больше туда не покажется.
2
Еще издали Трубников заметил, что его поджидает у колодца какая-то женщина в сером полушалке и меховой жакетке. Намеренно долго зачерпывая воду, она то взглядывала украдкой в его сторону, то беспокойно озиралась на соседские окна. А когда Трубников стал подходить ближе, подняла коромыслом ведра и пошла от колодца тропочкой, будто и не торопясь, но как раз успела загородить ему дорогу.
— Здравствуйте! — остановился Трубников, невольно любуясь ее румяным тонкобровым лицом с прямым носом и остро вздернутой верхней губой.
Женщина остановилась переложить коромысло на другое плечо и, сердито щуря красивые синие глаза, медленно и ненавистно оглядела незнакомого человека с ног до головы: и его хромовые сапоги с заправленными в них галифе, и кожаные перчатки на руках, и короткое бобриковое пальтишко с барашковым воротником, и худощавое остроносое лицо с небольшими темными усами. Встретив спокойный взгляд ясных рыжих глаз, отвернулась, передернула плечами и молча пошла прочь.
— Гражданочка! — вежливо окликнул ее Трубников. — Как мне тут Синицына разыскать, председателя вашего?
Женщина, не останавливаясь, бросила через плечо:
— Почем я знаю, где его черт носит?!
Но вдруг обернулась и, держа обе руки на дужках ведер, сверкнула исподлобья глазами.
— Приехали нас в колхоз загонять?
— Загонять? Да вы шутите, что ли, гражданочка?
— А нешто не загоняете! — закричала она, сразу белея от злости. — Нечего дураком-то прикидываться!
Рыжие глаза Трубникова сузились. Он снял неторопливо перчатку и принялся винтить правый ус.
— А чем же это вам, гражданочка, колхоз не нравится?
Женщина бесстыдно выругалась и, собираясь идти, пригрозила:
— Вы тут доездитесь, пока вас бабы ухватами за околицу не проводят да снегу в штаны не насыпют…
Желая повернуть все на шутку, Трубников улыбнулся.
— У Семена Буденного служил, сколько раз в атаках бывал, но такой страсти не видал. Не приходилось с бабами воевать.