Бабы сердито притихли.
Давно не видел Парашки Елизар. Так выровнялась да расцвела девка, что и узнать нельзя. Все тоненькая была, как вица, да голенастая, а тут словно соком налилась. И к народу подхожая, видать, и характером веселая.
«Кабы Настя у меня такая была!» — позавидовал про себя Елизар, а вслух подивился:
— Совсем ты, Парашка, невестой стала! На свадьбу-то когда позовешь?
— Жениха нету, Елизар Никитич! — бойко ответила она. — Хоть бы ты поискал.
— Куда же он девался-то?
Вздохнула Парашка не то шутя, не то всерьез, и глаза бедовые погрустнели сразу.
— Моего жениха, Елизар Никитич, на льду громом убило!
— Вечная ему память! — снял шапку и перекрестился истово Елизар под бабий смех. — Хороший парень был! Но уж коли ты овдовела, может, за меня пойдешь? Я теперь тоже вдовый.
— Ой, что ты такое говоришь-то, Елизар Никитич! — смутилась Парашка. — Да ведь мне Настя глаза выцарапает.
И потянула его в сторону за рукав.
— Словечко тебе сказать надо.
— Какое?
— Чего уж, Елизар Никитич, не зайдешь-то к ней? — горячим шепотом принялась она пенять ему. — Третью неделю как приехал, а и глаз не кажешь. Совсем уж загордел. А то небось не знаешь, ей-то каково!
Обозлился было Елизар на Парашку: девчонка еще, а в чужое семейное дело свой нос сует! Хотел уж отругать ее и прочь идти, да не пускают цыганские Парашкины глаза, на самом дне сердца шарят.
— Неужто, Елизар Никитич, у тебя и любви к ней не осталось нисколечко?
И в уме не держал Елизар отвечать на это Парашке, да само как-то сказалось:
— Я ее не гнал от себя. А раз другого себе нашла, ну и пусть живет с кем ей любится!
— Вот уж и неправда, Елизар Никитич! — так и вскинулась Парашка. — Зря это про Настю болтают. Подкатывался к ней, верно. Степка Худорожков, так это все Лизавета подстроила. А сама Настя живо ему от ворот поворот указала. Из-за этого у ней с матерью, с Лизаветой-то, и ругань сейчас идет…
У Парашки даже глаза сверкнули слезой.
— Хоть бы, говорит, мимо окошек когда прошел! Поглядеть бы на него в остатный разок.
Оглянулась и чуть слышно, как ветер, дохнула:
— Уезжают ведь они в Сибирь скоро, хозяйство-то бросать хотят! Здесь, говорят, житья не стало, бежать надо, пока не сошлют. Ну и пусть Кузьма с Лизаветой едут, а Настя-то с Васюткой за какую провинку страдать будут? Не зря она каждый день слезами уливается. Сколько раз уж пытала про тебя.
— Когда? — вздрогнул Елизар.
— Да и вечор пытала: не зайдет ли, мол, для разговора, али, может, из дому вызовет к тетке Анисье.
Ничего не сказал Парашке Елизар, повернулся, пошел.
«Брешет, поди, по бабьей жалости! — думал он, все еще не веря ей. — Да и с чего она за Настю стараться так будет? Никогда у них дружбы между собой не было!»