Тот быстро бредет поперек плеса, таща за собой конец сети к левому берегу, где уже остановился и ждет его Мишка. Тимофей ведет колышком хвост сети по дну. Начинает сводить клюшки, отчего образуется внизу из сети мешок. Вода бурлит в нем. Едва только Мишка подхватывает край сети, как из нее прыгает через Васькину клюшку большая рыба.
— Черти косорукие! — шепотом ругается Тимофей. — Раззявили рты-то. Всю рыбу упустите!
Толкаясь и переругиваясь, выволакивают сеть на берег. В ней среди тины и травы бьются белобрюхие щуки, зевают круглыми ртами караси, вьются ужами коричнево-рябые пескари. Васька с Мишкой хищно кидаются к щукам и надламывают им хребты.
Заходят с сетью в плес еще не один раз, пока не начинают у всех стучать от холода зубы. По всему плесу уже расползается серый туман.
— Кончай! — устало машет рукой Тимофей.
Долго идут обратно по росяной осоке, шурша мокрыми штанами. В теплых сумерках уже горят под кустами зеленые светляки. Тонкий комариный стон стоит в воздухе. От хриплого хохота куропатки сонный Алешка подпрыгивает на месте, вызывая у братьев веселый смех.
Соломонида встречает рыбаков радостным удивлением, ахает над рыбой и тут же принимается варить уху. Алешка, умаявшись, растягивается на траве около костра. Потом его никак не могут добудиться. Спросонья он хлебает две-три ложки и опять валится на бок. Братья весело волокут его в шалаш. Соломонида забирается на ночь в копну. Тимофей стелет около костра старый армяк и ложится подремать часика три, чтобы утром встать пораньше и отбить косы. Намахавшись за день, он и во сне шевелит натруженными руками, и во сне колышется у него перед глазами нескошенная трава…
— Не туда едешь-то, старик! — вспугнула его думы Соломонида. — Просекой бы надо, там ближе будет…
И нарочно стал забирать влево, чтобы проехать через все пожни: очень уж хотелось ему поглядеть, как сенокосят колхозом.
«Спят еще! — недовольно думал он, вслушиваясь в утреннюю тишь. — Кабы свое косили — до свету небось поднялись бы!»
Но тут почудился ему впереди людской говор и смех. Не веря себе, Тимофей встал в телеге во весь рост, настороженно вытянул шею.
«Да нет, где им! — успокоенно подумал опять. — Кабы они хозяева настоящие были, а то…»
И вдруг совсем близко и совсем явственно кто-то начал точить косу, а погодя немного от чирканья брусков зазвенел и зашумел кругом весь лес.
«Экую рань всполошились! — уже с сердитым одобрением выругал про себя колхозников Тимофей. — Нахватали покосу-то, а теперь жадничают, торопятся, как бы успеть все убрать…»
Впереди размерно засвистели косы: