Глядя на нее, Тимофей думал тоскливо: «И не стар еще, и сила в теле есть, и душа дела побольше просит, а ткнула жизнь в закуток».
По всему краю поля холодно светлели круглые лужицы, а на полосах Назара Гущина и Тимофеевой разлилась целая омутина.
— Не пахать ли замышляешь, сосед? — захрипел над самым ухом Назар. — Рановато еще.
Он тоже пришел поглядеть на свою полоску.
— Кабы не вчерашний дождь, завтра начинать бы можно, — раздумывал вслух Тимофей. — Воду вон спустить надо…
— Не дело затеял, — встревоженно захрипел Назар. — Старики всю жизнь на этом поле воду удержать старались.
— То на бугре. А здесь — низина.
— Лишняя вода сама укатится, — упрямо возразил Назар.
Неподалеку взрокотал трактор. Оба поискали его глазами. Отрезая себе загон, трактор лениво полз, как жук, поперек поля, оставляя за собой черную дорогу. За ним бежали ребятишки и бабы. Чуть отставая, степенно шли, заложив руки за спину, старики.
— Из Степахина пришел! — пояснил Тимофею Назар. — Для показу.
— Конь добрый!
— Насидятся они без хлеба с этим конем. Наша земля тощая, глубоко пахать ее нельзя. Как вывернут глину наверх, не вырастет ничего. Гляди, к осени-то и разбегутся все опять по своим дворам…
Не отвечая, Тимофей пошел прочь. От длинной лужи стал копать к меже канавку.
— Неладно, сосед, делаешь! — услышал он сердитый окрик Назара, все еще стоявшего у дороги. — Моего согласия не было воду спускать.
Будто не слыша, Тимофей продолжал копать.
— Отступись, говорю! — уже ревел с дороги Назар.
С веселым курлыканьем освобожденная вода покатилась из лужи в межу, а по меже — в придорожную канаву.
И тут услышал Тимофей сзади тяжелые шаги. Выпрямившись, оглянулся. Назар молча шел на него с вешкой, согнув шею и зло округлив ястребиные глаза. Все, что терзало Тимофея и мешало ему жить в последнее время, сейчас как бы обратилось в Назара и вот, оскалив зубы, лезло драться. Опаленный гневом, Тимофей высоко взмахнул лопатой.
— Не подходи, голову сшибу!
Вид его был так страшен, что Назар остановился сразу и, пятясь назад, выронил вешку.
— Брось, Тимоха… — белея, закричал он свистящим шепотом. — Говорю, брось!
Круто повернулся и побежал. А выскочив на дорогу, ссутулился вдруг и, с трудом передвигая ноги, тихонько пошел прочь, жалкий, пришибленный.
Холодея от мысли, что чуть не убил человека, Тимофей бросил лопату и побежал за ним.
— Назар Тихонович!
Тот, втянув голову в плечи, шел не оглядываясь.
Тимофей закричал еще громче.
Назар замедлил шаги и стал к нему боком, не поворачивая головы.
— Вернись-ка!
Постояв минуту в раздумье, Назар повернулся и так же тяжело и медленно, не поднимая головы, пошел обратно.