Но вот и подошла та ожидаемая минута, когда был поставлен на стенд этот последний, этот обещанный регулятор.
Виктор спрятал в шкафчике инструмент, прибрал верстак, сдвинул жадно раскрытые челюсти тисков и пошел в душевую. Его настроение быстро перестраивалось на новый, «послерабочий» лад. Даже усталость воспринималась теперь по-иному. Да, ты выдохся, ты почти валишься с ног, но дело сделано — и это приятно, черт подери!
— Вот бредет человек с победой, — встретили его в раздевалке.
— Свалил! — сказал Виктор. — А вы что так поздно?
После душа одевались тут начальники участков и парторг Гринько.
— Да вот совещались, — пояснил Гринько.
— Разобрало же вас!
— План горит.
— План горит, леса горят…
— Душа горит — пива просит, — подхватил начальник механического.
— Насчет лесов — шутки плохи, — сказал парторг.
— Да, тут мы уже дошутились, — заметил и Виктор.
— Кто это «мы»? — насторожился Гринько.
— Да все вообще. Если бы пораньше расчухались, бросили все силы… А то ведь когда в «Ленинградской правде» тревогу ударили? Когда уже полторы тысячи пожаров зарегистрировали.
— А зачем было тревожить людей? — возразил на это парторг. — От этого пользы мало.
— Ого! Дом горит, а людей не будят.
— Неудачный пример.
— Самый удачный. Наш общий дом горит, только что с другого торца. Вроде бы с другого, а на самом-то деле…
Гринько посмотрел на Виктора с осуждающим или изучающим вниманием, а Виктор, уже чувствуя, что «заводится», и понимая, что не о чем тут препираться, все-таки продолжал:
— Сейчас ты скажешь, что незачем радовать наших врагов на Западе?
— Скажу.
— Так они уже давно все знают и давно трубят во все «голоса»: «Россия в огне, Москва в непроглядном дыму».
— Значит, ты их тоже послушиваешь? — прищурился Гринько.
— Без меня хватает охотников… Вот тоже люди! — помотал Виктор головой и словно бы забыл о препирательствах с Гринько. — Ведь ночей же не спят, страдальцы, сидят у приемников, крутят ручки, ловят каждое слово — прямо как резиденты из детектива. А потом с удовольствием просвещают нас, темных.
— Между прочим, их тоже необязательно слушать, — заметил бдительный Гринько.
— Между прочим, я и сам не от них хотел бы обо всем узнавать, — снова подзавелся Виктор. — Обо всем и не позже всех. Как хозяин страны, между прочим…
Пока Гринько собирался ему ответить, Виктор убежал под душ, по-ребячески довольный тем, что последнее слово оставил за собой.
Это, наверно, еще с тех молодых лет осталось, когда он и Гринько часто схватывались между собой и спорили напропалую. О чем и во имя чего — это большого значения не имело, главное было — «не поддаться». Мобилизовывалось все, что они успели в своей жизни познать или прочитать, каждому хотелось выглядеть и более умным и более ловким, а выглядели-то они, скорей всего, петухами…