— Да ладно тебе…
Цветы были повсюду. Вдоль дорожки, вокруг бассейна клумбами, рядом с маленьким прудом на альпийской горке… Строгие шары георгинов мешались с легкомысленными белыми ромашками, пошлые флоксы выпячивались вперёд благородных роз, а с кустов свисали живописные гроздья яркого жёлтого львиного зева. Аромат… Описать аромат сада я бы не смогла. Но знала, что именно здесь смогла бы создавать прелестные вещи, рисовать эскизы моделей и вдохновляться на шикарные в своей простоте ансамбли.
— Илья, — я обернулась к нему, взяла за руку, — можно я останусь тут навсегда?
— Нельзя, — рассмеялся он. — Ты же хотела смотреть на фонтаны!
— Да какие тут фонтаны! Я влюбилась в твой сад! Это просто чудо!
— Мне приятно.
— Я готова переехать на всё лето, только чтобы жить в этом саду!
Илья обнял меня за плечи, приподнял лицо и шепнул:
— Переезжай, и не только на лето.
А потом поцеловал — долго, нежно, сладко.
Нашу идиллию прервал голос из дома:
— Чай готов, блины нагреты, идите обедать, пожалуйста!
Илья скорчил гримасу, а я шёпотом спросила:
— Это уже начались провокации?
— Не волнуйся, Валя приберётся и уйдёт домой. А мы с тобой перекусим и поедем в Петродворец.
Я подавила в себе желание обидеться на горничную и пошла за Ильёй в гостиную. Там ничего не изменилось с прошлого раза, когда я обсыхала перед зажжённым камином. Только прибавились срезанные цветы в вазах. На столе стояли чашки с дымящимся чаем и блинчики на тарелке, прикрытые прозрачным колоколом. Валя отиралась в дверях кухни, делая вид, что очень занята чистотой стеклянной перегородки. Но я-то видела, как женщина бросала на меня подозрительные взгляды. Как будто вторая Шагалина смотрела и кривилась: «Кто ты, а кто я!»
Я встала как вкопанная и затормозила Илью, который обернулся с удивлением:
— Что случилось?
— Я перехотела блины и чай! — сказала непривычно капризным тоном. — Давай прямо сейчас в Петродворец!
— Ну давай, — кивнул он. — Валя, ты свободна сегодня и завтра, спасибо большое, в понедельник как обычно.
Валя пробурчала что-то весьма неразборчивое, но очень понятное по смыслу, а мы с Ильёй снова вышли к джипу. Он распахнул передо мной дверцу и расхохотался, согнувшись к сиденью:
— Ника, ты чудо!
— Что я опять такого сделала? — наморщила лоб.
— Ты меня развела! Как мальчишку!
— Неправда… Как это?
Я подтолкнула его в бок с обидой, а Илья снова приник губами к моим губам, потом оторвался и пояснил совершенно серьёзно:
— Я настолько привык к женским капризам, что беспрекословно подчинился. Не волнуйся, Валя нам не помешает. Я её приструню.