— Иди лучше сядь на стул. Потом ещё раз спасибо скажешь…
И он вышел, бурча:
— Девчонка… С ума сойти… Детский сад…
— Ах, ах, какие мы взрослые! — шёпотом передразнила я его и попёрлась следом. Так, всё. Теперь я не имею права ни на одну, даже самую маленькую ошибочку. Буду делать вид, что мне всё нравится, что я всем довольна и счастлива рядом с покровителем за такие деньги. Поэтому, как мне и было велено, села на поставленный в центре комнаты стул. Зачем, правда, не знала, но поживём увидим.
Ждать долго не пришлось. В двери постучали. Антуан открыл и впустил в домик симпатичную девушку с весьма вызывающей внешностью. У неё была натуральная попугайская стрижка — крохотный хаер-хохолок, раскрашенный чуть ли всеми цветами радуги, в носу торчало колечко, в ушах — тоннели и разнообразные серёжки, от гвоздиков до длинных цепочек. Девушка была одета в сползающие с талии широкие армейские штаны, из-под которых торчали сланцы, и майку с черепушкой на груди. Голые руки покрывала вязь татуировок, посвящённых теме буддизма.
Девушка деловито поправила на плече толстую сумку и произнесла мелодичным нежным голоском куклы Барби:
— Добрый день. Кого стричь будем?
Антуан буркнул:
— Сама не видишь?
— Вижу, — улыбнулась она и направилась прямиком ко мне: — Меня зовут Элиза. Сейчас попробуем спасти вашу причёску.
— Там уже нечего спасать, — откликнулся Антуан, пролистывая бумаги, взятые со стола. — Может, лучше парик?
— Какой ужас! Парик! Вы что?
Элиза положила сумку на стол, отстегнула ремешки и развернула её, как палатку, обнажив множество разных ножниц и расчёсок. Когда на моей шее застегнули липучку пеньюара, началась светская беседа. Элиза справилась о мсьё маркизе, о мсьё и мадам молодых маркизах, о состоянии беседки в оранжерее, ибо в прошлый раз был разговор о ремонте и явно завышенных ценах на оный. Поговорили о погоде на побережье и о температуре моря, о возможном наплыве туристов в мае, о скором цветении лип… Меня спросили, дождусь ли я посмотреть на лавандовые поля и была ли уже в Маринланде, если не была, надо обязательно сходить и посмотреть вблизи на дельфинов и акул!
Я была безумно благодарна этой экзотической птичке за болтовню, которая отвлекала и расслабляла. Антуан с головой ушёл в свои бумаги, лишь изредка поглядывая на продвижение стрижки. Зеркала у меня не было, но я не хотела смотреть на процесс. Хуже всё равно уже не будет.
— Всё! — наконец пропела Элиза. — Не знаю, понравится ли вам, мне кажется, получилось очень даже прилично!
Она сняла с меня пеньюар, почистив толстой кисточкой шею, и я подхватилась со стула в ванную.