— Ты её любишь?
— Я тебя люблю, — тихо сказал Вова, поглаживая и погружая пальцы в её волосы.
— Ты не ответил на мой вопрос.
— А фиг знает! Женился по любви. А сейчас…
Настя закрыла глаза. Вот так всё хорошее обычно и заканчивается. Полюбить и потерять человека. Конечно, он любит жену, иначе бы не остался десять дней с ней, не вспоминая про Настю. И сын… У него есть сын! Вот почему Вова так отреагировал на Тёмку. Ему не хватало своего мальчика, поэтому он закидал подарками чужого.
— Насть, не молчи, — тихо попросил Вова, лаская её плечо. — Скажи что-нибудь…
— Я тебя люблю, — едва слышно сказала Настя, желая заплакать, разрыдаться, чтобы он сжал её своими сильными руками, утешил, поклялся, что останется навсегда… Но глаза остались сухими, плакало только сердце.
— И я тебя, — он словно прочел её мысли и обнял крепко-крепко, так, что дыхание захватило. Настя уткнулась лицом в его плечо:
— Спи, завтра рано вставать.
Они так и остались лежать в обнимку, отрешённо и отчаянно цепляясь за свою неправильную, но такую нужную обоим любовь.
Вова уже спал, а Настя лежала с закрытыми глазами, думая ни о чём. Думать о чём-то конкретном ей не хотелось, думать о работе — ещё меньше, утром ей предстоит разгрести тонну снега, что нападал за ночь и ещё нападает, и будет продолжать падать на уже расчищенные тротуары, засыпать машины и скамейки, покрывать ровным белым и холодным слоем любовно посыпанные песком ступеньки, одевать голые чёрные ветки в свадебные платья. И снова Насте придется чистить, отбрасывая лопатой в сторону, сугробы, дабы добрые люди смогли вернуться с работы или сходить в магазин, не рискуя завязнуть по колено.
Тьфу, ведь не хотела же думать о работе! А песок кончается, надо сходить в ЖЭК, дать заяву, чтобы Митя-Синий, бывший зэк без зубов, но покрытый татушками, привёз ей новую партию, пересыпал в бак, подмигивая и травя старые бородатые анекдоты. И лопату надо ему дать, чтобы хорошенько вбил черенок в железо и наточил заодно острие, в предвиденьи гололедицы…
Дверь скрипнула, приоткрываясь и впуская в зал маленькую щуплую фигурку. Настя шикнула:
— Ты чего не спишь?! Ну-ка, марш в кровать!
Артёмка присел на край дивана, притулился к ней и прошептал:
— Я с тобой хочу!
— Да тут нету места, — попробовала отговорить его Настя, но мальчик смотрел такими умоляющими глазами, что она не выдержала: — Ладно… Но только тихо! Дядя Вова спит!
Артём скользнул под одеяло, прижавшись к Насте всем своим худеньким телом, повозился минуту, устраиваясь поудобнее, и спросил шёпотом:
— Мама, а дядя Вова теперь у нас будет жить? Он будет моим папой?