С пола раздался тихий стон.
О, да мы не одни, я и забыла… Стонет, значит, жив. А мне неинтересен! Положив сковородку на прежнее место, я наклонилась над парнем. Жалко было бы убивать, в тюрьму не хочу. Нет, всё с ним будет в порядке. Может, даже мозги встанут на место! Хотя вряд ли… С такими, как он, ничего не работает.
— Пусть полежит и подумает над своим поведением, да, Кисуня? — спросила я вполголоса у малыша. Тот заурчал ещё громче, бодая треугольной головёнкой мою руку — гладь, мол, чего остановилась?
Я погладила. И улыбнулась — заберу его с собой. Нечего котёнку болтаться между таких жестоких людей.
Выйдя из кофейной, вернулась по своим следам обратно в людскую кухню и улеглась под покрывало, устроив котёнка на груди. Теперь уж мне точно приснится хороший сон, с таким-то охранником!
Но нет.
Как назло, если захочешь чего-нибудь хорошего, судьба обязательно напомнит тебе, что свой лимит ты уже выбрала раньше.
Утро началось с шухера.
Сначала кухню обыскали, бесцеремонно сбросив меня с тюфяка и выбросив его во двор. Пошуровали даже в печи, которую не успели разжечь. Всех — даже девиц с придворной кухни — согнали к нам, выстроили в рядок. Мелла даже пробежалась, проверяя чистоту передников и прямоту линии, по которой стояли девицы. Меня запихнула в угол с моим дырявым фартуком, за что я была ей страшно благодарна. А потом шикнула на тех, кто принялся обсуждать это странное явление.
И появился тот, ради кого устроили светопреставление.
Сказать нечего, мужчина представительный. У нас олигархи такие — важные, надутые, гордые собственным чувством значимости. Не то чтобы я видела много олигархов, но на фотках они именно такие. А у этого ещё и усы — знатные, сталинские! Высокая белая шапка на голове, отчасти напомнившая мне поварский колпак, а одет мужчина в светлый камзол с позументами, в штаны с чулками… Уж не главный ли кухарь перед нами собственной персоной?
Он прошёлся мимо ряда девиц, все как одна опустивших взгляды, смотрел пристально и тяжело, словно мог выявить непорядок рентгеном глаз. Остановился, заложив руки за спину, покачался с носков на пятки и сказал веско:
— Во дворце совершена кража.
Шелест юбок, вздохи удивления пронеслись по ряду девиц, а глаза кухаря цепко ловили реакцию.
— Пропала ценнейшая, уникальная священная диа королевы.
Я только брови подняла. Диа? Что это за фигня? Диадема, что ли?
— Извольте уяснить одну вещь. Диа единственная в своём роде, вы не сможете её продать! Поэтому лучшим способом облегчить свою участь будет чистосердечное и искреннее признание вины. Диу необходимо вернуть! Тогда смертная казнь виновной будет заменена на пожизненные работы в заведении на благо короны.