Послышались женские голоса, и я на миг остановилась. Прислуга. Удобно ли мне будет туда идти и мешать им? Но миг прошёл, я пожала плечами и двинулась на голоса. Господи, какая мне разница? Совсем с ума сойти можно с этим драконьим этикетом! Я хочу чаю, такого же, как пила утром. Походу, он расслабляет и успокаивает. Расслабиться и успокоиться перед тем, как меня посадят на трон и напялят на голову корону, мне просто необходимо. А может, я ещё и узнаю чего интересненького. У служанок всегда есть свежие сплетни!
Спустившись по лестнице на первый этаж, я попала на кухню. В большом помещении было светло, но душновато. Что-то варилось, что-то жарилось, что-то тушилось. С любопытством я принялась разглядывать драконью плиту, которая была похожа одновременно на печь и на шкаф. На ней стояли чугунки, из которых валил пар, а запахи витали довольно-таки приятные — мясные и овощные. Слава богу, никаких сороконожек!
В остальном, всё было так же, как и на любой кухне в любом из миров. Поварихи — одна толстая, вторая худенькая — суетились, очищая гигантские, мне по грудь, фиолетовые морковки от толстой шкурки. Третья драконица, морщинистая и уютная, как нянюшка Пушкина, вся в светлых кудряшках и в рюшечках на одежде, ловко щёлкала зубами маленькие продолговатые орешки, плюя шелуху в ладошку.
При виде меня все три синхронно присели в книксене, приняв парадное воплощение, на что я уже почти машинально ответила тем же, а потом та самая третья прищурилась и всплеснула руками, воскликнув радостно:
— Эсси Майаранелла! Не могу поверить, что дожила до того дня, когда снова увижу вас! Моя ж вы жабонька!
От такого нежно обращения я даже зависла на пару секунд, потом поинтересовалась осторожно:
— А вы кто? Потому что я вас не помню.
— Ох, да куда же вам помнить-то?! Садитесь вот сюда, ваше величество, моя ж вы жабонька миленькая! Ах как выросли! Как вытянулись! А ведь были такой малюсенькой, такой пухленькой… Не могу поверить!
Меня усадили за широкий стол из спаянных толстых листьев, передо мной тут же появилось блюдо лепёшек, кубок с чаем, какие-то белые шарики, похожие на Рафаэлло, такие же чёрные и ярко-малиновые. Мне сунули в руку нечто вроде персика наощупь, а на вид — чистый баклажан. Морщинистая старушка уселась напротив, сложив руки у груди и умильно улыбаясь, а я снова спросила:
— Так кто же вы? Мы раньше встречались, когда я была маленькой?
— Ох, Виуз! Я же ваша нянюшка, Пелте! Вот как вы родились, прямо в пелёночке мне вас дали — вот такусенькую, — драконица отмерила ладонями расстояние сантиметров в пятнадцать, что само по себе было невозможным, и продолжила, глядя на меня добрыми счастливыми глазами: — А матушка ваша всё хотела вас отобрать, всё хотела сама да сама! Да батюшка ваш не позволил, а и после смеялся да говорил — ты, душа моя Анастасиелла, точно последняя служанка, разве же можно королеве самой ребёночка пестовать?