угрозой. Но, когда мы вошли в комнату и я заперла дверь, мой босс одним движением сгрёб меня в охапку и уложил на кровать.
— Го-оша! — удивилась я. — У тебя остались силы на любовь?
— У меня много сил, деточка, — пробормотал он, целуя в губы и одновременно расстёгивая мой пиджак. — У меня столько сил, что тебе и не снилось! А настроение какое — ого-го!
— Париж решительно хорошо на тебя действует, — мурлыкнула я в ответ, полностью отдавшись во власть начальства...
И пели скрипки под окнами, и машины сигналили одобрительно, и даже горлицы, свившие гнездо под крышей отеля, заливались соловьями, празднуя наше счастье. А когда я, полностью умученная этим восхитительным вечером в городе света и любви, засыпала, уютно устроившись в объятьях Гоши, то подумала, что так хорошо, так ослепительно и сладко долго быть не может. Что-то обязательно случится — что сломает меня, как хлипкий картонный домик ураганом, и унесёт обломки за горизонт.
Глава 17. Конец или начало?
Мы провели во Франции пять дней. Пять сумасшедших рабочих дней, полных книг, контрактов, обязательств и интриг. Пять восхитительных ночей, когда я думала, что счастливее меня не бывает в принципе. А потом переговоры закончились, кстати, весьма успешно, и мы улетели обратно в Москву, где повсюду цвела черёмуха и пахло мокрым после дождя асфальтом.
Я всё так же снимала квартиру, живя при этом у Гоши. Чувство неловкости посещало меня каждое утро, когда я просыпалась в широкой постели на втором этаже дуплекса — ну вот не на своём я месте, и всё тут. Тараканы они такие тараканы. Но мои, родные. И я всегда была склонна верить им больше, чем окружающим меня людям. Так вот. Теперь мои тараканы вопили о подставе, о том, что скоро случится нечто из ряда вон выходящее, которое изменит всю мою жизнь.
И это нечто не преминуло случиться.
Сегодня работа меня вымотала. Кроме обязательного фронта работ Г оша дал мне на вычитку перевод рукописи с китайского. Правду говорят, что умственное усилие утомляет больше физического. Я буквально засыпала в машине, а мой босс гнусно хихикал надо мной.
— Янка, тебя на ручках отнести домой?
— Ты не сдюжишь, — вяло фыркнула я. — Тебя потом самого нести придётся.
— Вот ещё, глупости какие. Подожди, сейчас припаркуюсь, открою тебе дверцу, заберу из машины.
— Я сама, Георгий Асланович!
— Издевайся, издевайся. Девчонка!
На руки я, конечно, не далась, и мы беззлобно переругивались на лестнице, пока поднимались в квартиру. А там нас ждал большой сюрприз. Ну как большой — тощий, на высоких каблуках и с силиконовыми сиськами.