Гловацкий молчал, и взгляда уже не отводил от немца, показывая всем видом, что говорить на эту тему не намерен. Что будет дальше, был уверен на сто процентов, слишком избитая ситуация «потрошения», пусть и с иными вариациями, с учетом эпохи и состояния «клиентов», в роли которых они с Софьей сейчас пребывали. А потому сильно прокусил сам себе губу изнутри, дождался, пока рот наполнится кровью. Немец отошел к эстонцам, что-то тихо им сказал. Софья лежала в стороне, лицом к нему – понимающая, что к чему. Он ей подмигнул и тут же скрючился, словно от боли. Теплота крови сделала свое дело, затошнило сразу и тут же вырвало, но не обильно, ведь не ел ничего. Немец посмотрел на него сразу и, к удовольствию Гловацкого, как ему показалось, с беспокойством.
«А что ты хотел, фриц?! «Язык» я ценный, а признаки контузии налицо – тошнота и рвота, слабость, а тут еще и кровь течет, что может говорить о повреждении внутренних органов. Бить меня ни в коем случае нельзя, а вот немного помучить Софью можно. Но опять же не бить и не насиловать – я же могу и дуба врезать, и вообще замолчать. Информация первичная очень тебе нужна, но привычными методами сейчас не вышибить, так что шевели, фриц, извилинами. Давай рожай скорее!»
– Они тебя уволокут, визжи погромче. Их надо разделить, – пошевелив губами, прошептал беззвучно Гловацкий, покуда Софья пристраивала его удобнее, положив головой на свернутую валиком юбку. И добавил громче, с расчетом именно на немца: – Все будет хорошо… не бойся…
Унтер присел рядом на корточки и чуть кивнул. Тут же два эстонца схватили Софью под руки и поволокли ее в камыши. Женщина завизжала.
– Что вы с ней делаете?!
– Ничего страшного, генерал. Ей надо посидеть в стороне, немного, а мне вас допросить по отдельности. Я понимаю, вы давали присягу, это делает вам честь. Но подумайте о своей жене…
Со стороны густых камышей вскоре донесся заполошный женский визг и глумливый смех эстонцев.
– Что с ней делают?!
– Ничего страшного, немного побалуются. Эстонцы долго просидели в болотах, изголодались по женской ласке. У вас очень красивая жена, с нее не убудет. Допросят немного…
– Прекратите, вы же культурный человек! Мои предки двести лет назад выехали из Саксонии, вы не можете так делать!
– О, вы из фольксдойче?! Зачем вам причинять страдания супруге? Вы же умный человек и понимаете – будете молчать, она все расскажет, только ее изнасилуют. Мне этого не нужно, поверьте, но сведения крайне важны. Вы же все понимаете, генерал, мы на войне. Не доставляйте жене страданий. Она вас сильно любит.