– Вон опять наши ходют, – сказал кто-то из бойцов в траншее, в голосе слышалась злоба. – Мы воюем, а они там прохлаждаются.
– Думать надо, – беззлобно бросил Власьев, – простые вещи не видишь. Если немцы по нам прекратили стрелять, а наши бьют – значит, мы их пушки подавили своим огнем. Разве с окопа увидишь, где фашисты гаубицы свои поставили? А с неба?!
– Вона что деется. – В голосе прозвучало восхищение. – Так они их там на камеру снимают как фильму, и стрельбу коррактируют…
– Корректируют, – машинально поправил Власьев красноармейца, явно из сельской глубинки, просто ленинградские пролетарии были грамотными – семь или девять классов у каждого за плечами, плюс ФЗУ или техникум. А попробуй боец, что в сельской школе едва четыре класса окончил и курс сцепщика в МТС слово «рекогносцировка» произнести?! А уж что это такое и для чего оная нужна – так с первой попытки усвоит. Смекалист русский солдат, ой как сметлив.
– Летят, твари!
– Еще солнце толком не вышло, а вон они!
– Твою мать! Как грачей на поле после вспашки!
Холодея сердцем, Власьев моментально повернулся к югу, прищурив глаза, – так и есть, обычный маршрут для ненавистных «лаптежников». Как по расписанию, летают с двинских аэродромов, по одному и тому же маршруту, словно наизусть запомнили шаблон. Подход с юга, пикирование, сброс бомб и уход. Через полтора часа снова являются, мрази поганые!
– Посмотри, ротный, – политрук сунул Власьеву в руки бинокль, и тот немедленно прижал окуляры к глазам. Восходящее солнце давало изрядную засветку, пришлось подставить ладонь. Три девятки пикировщиков, шасси в обтекателях, не убирающиеся как на И‐15 бис, за то получили презрительную кличку про «лапти», левее и выше роем, как пчелы снуют «мессера», никак не меньше дюжины – подсчитать трудно, слишком хаотично и суетливо они перемещаются в лазурной синеве неба.
– Да что же наши?! Почему стрельбу не прекращают?!
Власьев моментально покрылся цыганским потом от липкого страха – из-за реки продолжала бить артиллерия, что раньше сразу же прекращала вести по немцам огонь, как только появлялись в зоне видимости вражеские бомбардировщики. Напряжение в груди росло ледяным комом, рядом с ним негромко переговаривались бойцы:
– Может, наблюдатели не видят?!
– Или с поста ВНОС не сообщили из-за прерывания связи? Долго ли осколку по проводам или по рации чиркнуть?
– Ой, что сейчас будет…
– Заткнись! Не каркай!
Солнце слепило, несмотря на подставленную ладонь. Власьев подумал, что если бы смотрел прямо на него, то вряд ли бы разглядел «лаптежников» – блики прыгали в окулярах. На одно мгновение ему показалось, что на ярком диске есть какие-то странные мушки, но он отогнал эту мысль, слишком она была невероятной. Солнце как солнце – летнее, жаркое!