– Успеем, Николай Михайлович, семь часов еще есть, воздух утюжить не будем! Я им наши СБ не прощу, что они тут посбивали!
Командир пулеметной роты 118‐й Краснознаменной стрелковой дивизии младший лейтенант Власьев
Ново‐Псковский (Локновский) укрепрайон
– Ох, твою мать! Как же им врезали!
Наступление фашистов захлебнулось, не успев толком и начаться. Да и как атаковать врагу, если на его позициях словно густой чащобой проросли взрывы. Некоторые были прямо-таки исполинских размеров.
– Слушай, ротный, – стараясь перекричать грохот разрывов, чуть ли не в ухо прохрипел политрук, – чем наша артиллерия фашистов так угощает? Что-то явно мощное, я такого и не видывал еще!
– Гаубица в 203 мм, я ее работу на финских дотах смотрел. Несколько выстрелов – и хана бетонным коробкам. Там снаряд больше центнера весом! У нас их финны сразу окрестили «сталинской кувалдой», боялись до жути!
– Или кажется, но вроде немцы меньше стрелять стали?! На передовых позициях взрывов почти и нет. Справа, правда, грохочет, но не так, как утром. Намного слабее, а вот со вчерашними обстрелами и сравнивать нечего! Тут сейчас как на курорте почитай, тишина…
Близкий разрыв засыпал землей, заставил Власьева присесть – ну надо же, накаркал комиссар. Вот и прилетел от немцев подарок. Хорошо, взрыв стороной вышел, а то было бы сейчас им закапывание по самую макушку. Но Семенов прав, стрелять немцы намного меньше стали.
– Снаряды, что ли, у них заканчиваются?
– Может, и закончились, комиссар, но это вряд ли. Скорее всего наши контрбатарейную борьбу с ними ведут, давят своим огнем их позиции. Как они наши дивизионы своими «лаптежниками»…
Власьев осекся – германские пикировщики наводили животный ужас даже на окопавшихся бойцов. Слушать вой сирен, зловещий свист падения тяжелой авиабомбы, которая, как казалось, летит прямо на тебя в траншею, было тягостно даже для бывалых бойцов дивизии. У многих просто сдавали нервы, и, выскакивая из окопа, такие гибли почти сразу. Приходилось тут же применять привычное специфическое «лекарство». Свалить паникера ударом кулака с ног, отвесить несколько крепких оплеух или пощечин. Вот тогда глаза снова становились человеческими, осмысленными, не белыми от ужаса. А наших истребителей все не было, лишь высоко в лазурном небе третий день безучастно крутилась пара остроносых «ястребков», то расходясь друг от друга, то снова сближаясь. И висели в воздухе целый день, только меняясь там – каждый раз приходила новая пара. И так же совершенно безучастно летала взад-вперед над обширным укрепрайоном, периодически проходя над вражескими позициями, но даже не пытаясь атаковать снующих над самой землей «мессершмиттов». Пару раз фашисты пытались подняться наверх и навязать «МиГам» схватку – только те ее не принимали и тут же уходили на большой скорости за Великую.