— Мария Васильевна, а Шурик у нас молодец, — заявил отец бабушке, которая принесла чашки и стала расставлять их на столе. — Пятнадцать минут позанимался и научил его читать.
— На каком языке? — уточнила бабушка, занимаясь своим делом.
— На русском, великом и могучем, конечно, — пояснил отец.
Дядя Вова, заставший эту сцену, притормозил в дверях и его брови с удивлением поползли вверх. Я скромно улыбнулся и пожал плечами, мол, кто я такой, чтобы указывать взрослым на правильное воспитание детей? Бабушка тоже не уловила, в чём здесь юмор, но отвлекаться от своих дел не стала и поспешила за пирогами на кухню.
К слову сказать, тортов я в это время не ел ни разу. Не готовят их не по той причине, что не умеют, а потому что дорого и проблематично доставать продукты даже на рынке. Проще приготовить пироги или напечь пирожков с разной начинкой. Это и сытнее, и дешевле.
Бабушкины пироги с мясом и яблочным вареньем как всегда удались. Я налопался так, что еле выполз из-за стола, решив, что хватит обжираться. Гости после сытного ужина собрались устроить танцы и мне здесь было не место. Зиночка уже просматривала пластинки, согласовывая с народом репертуар.
— Катюша, вам обязательно нужно посетить ресторан при кинотеатре «Форум». Сейчас в нем поёт сама Шульженко, — поделилась женщина столичными новостями.
Я же незаметной мышкой прошмыгнул в кабинет, решив переждать в нём взрослые увеселения. Где-то на третьей полке видел сказки Салтыкова-Щедрина. Почитать, что ли? Достоевский в руках ребёнка будет выглядеть странно, а Салтыков-Щедрин в самый раз.
Сижу, значит, читаю, никого не трогаю. За стеной музыка фокстрота сменилась иностранными мелодиями Элвиса Пресли, что привезли родители из-за границы. Гости танцевали или подпевали хором: «Мишка, Мишка, где твоя улыбка», и всем было весело. Увлёкшись книгой, я не сразу среагировал на открывшуюся дверь. Оказалось, это отец с дядей Вовой зашли.
— Товарищ майор, брось свои… — продолжил отец начавшую фразу и был остановлен собеседником.
— Уже подполковник, — сообщил дядя Вова.
Меня они наконец-то заметили, но решили, что я им не помешаю. Хотя отца заинтересовало, что я делаю.
— Читаю «Премудрого пескаря», — показал я книгу.
— Как это — читаешь? — опешил родитель.
В голове выпившего мужчины что-то не состыковывалось. Не может ребёнок, час назад изучивший буквы, сидеть и читать Салтыкова-Щедрина.
— Да ты врёшь, — подобрал он приемлемую для себя версию. — Ну-ка вслух давай.
— «…но он, пескарь-сын, отлично запомнил поучения пескаря-отца, да и на ус себе намотал. Был он пескарь просвещённый, умеренно-либеральный, и очень твёрдо понимал, что жизнь прожить — не то что мутовку облизать. «Надо так прожить, чтоб никто не заметил, — сказал он себе, — а не то как раз пропадёшь!» — зачитал я громко, чётко проговаривая сложные слова, и посмотрел на мужчин, мол, хватит или ещё?