В четверг первого октября мы поехали знакомиться с директором художественного института и демонстрировать меня в роли юного дарования. Алексей тащил все мои принадлежности: планшет с натянутым ватманом, сумку с красками и папку с акварельными листами. Я шёл налегке, выслушивая последний инструктаж дяди Вовы.
— Саша, ты сам определяешь, что будешь рисовать, — пояснял он. — Не стесняйся, ничего не бойся. Фёдор Александрович в курсе, он будет нас сопровождать.
Модоров Фёдор Александрович, директор института, оказался мужчиной колоритным. И бас имел такой, как у певца. Ни иронии, ни насмешки во взгляде. Мне руку пожал, спросил, в класс рисунка или живописи я хочу идти.
— Рисунок, — попросил я, разглядывая этого дядьку.
Не припомню такого художника, и это притом, что историю искусства советского периода я хорошо изучал. Скорее всего Модоров прославляет в своих работах передовиков, пишет работы с Лениным и коммунистами. Поощряемые в это время картины, на этом творчестве многие поднялись, но так и не остались в памяти потомков.
— Первый курс? — уточнил у меня директор и, получив утвердительный кивок, предложил зайти в класс, где сейчас рисуют натюрморт с капителью.
— Лучше гипсовую голову — попросил я.
Оказалось, есть и такая постановка. В одной из аудиторий рисовали Давида и Антиноя. Студенты разделились на две группы, выбрав на своё усмотрение гипсовую голову. Наше появление вызвало некоторое оживление у присутствующих. Фёдор Александрович кивнул преподавателю и пояснил причину такого паломничества на урок.
— Пусть мальчик выбирает, — не стал возражать преподаватель.
Мой выбор пал на Антиноя. Сколько раз я его в прошлой жизни рисовал, уже и не припомню! И на данный момент мне было проще всего изобразить эту гипсовую голову.
Пока Фёдор Александрович доводил до сведения студентов, что здесь намечается, я взял стоящие у стены стулья и потащил на выбранное место. Мольберт для меня был слишком большим. Да и не увижу я ничего за спинами студентов. По этой причине нагло расположился впереди всех, поставив один стул как подставку для планшета и сев на второй. Алексей, будто адъютант, отрепетированным жестом протянул мне два карандаша и резинку.
Директор как раз закончил своё выступление, и студенты сосредоточили всё внимание на мне. Те, что рисовали Давида, отвлеклись и столпились позади мольбертов. Мне же на такое обилие зрителей было наплевать. Привык за три года не обращать внимания. Важно сейчас не опозориться. Вообще-то главное не показать, что я где-то учился. Мол, самородок в чистом виде. Потому исключительно тонально-живописный метод. Никакого конструктивного подхода, демонстрации знаний симметрии и тому подобного.