— Как тебе? — она повертела головой.
— Мне кажется, мило.
Глория считала, что темноволосой Мэри, с ее яркой смуглой красотой, к лицу было абсолютно все.
— А Флоренс говорит, что я в ней похожа на обезьянку шарманщика, — пожаловалась Мэри.
— Флоренс просто злючка.
— Хорошо тебе, — вздохнула подруга, снова отворачиваясь к зеркалу. — Тебя-то она не изводит!
Просто я ей не интересна, — подумала Глория. Кому нужен невзрачный белобрысый «синий чулок», не вылезающий из библиотеки? Флоренс Колберн довольно бойко отвечала на семинарах, но куда больше ее увлекали вечеринки, собрания и прочие прелести общественной жизни. Весь прошлый год она, фигурально выражаясь, отстреливала ярких соперниц. Спрашивается, зачем ей вообще понадобился колледж? Разве не жалко тратить эти уникальные три года на игру в догонялки с мужчинами? Как будто для этого не найдется другого времени!
— Кстати, ты опять забыла в парке свою мантию, растяпа. Какое счастье, что у тебя есть я! Вот, держи, — Мэри проворно сунула ей в руки свернутый поплиновый тюк.
Глория накинула на плечи темную тяжелую мантию, расправила капюшон. Машинально проверила рукава. Сердце привычно екнуло, когда пальцы нащупали за обшлагом сложенный лист бумаги. Чтоб ему провалиться, этому Крейтону! Дежурит он под стеной, что ли? Пока Мэри искала перчатки в своем необъятном гардеробе, она успела украдкой заглянуть в записку. А потом весь путь до лекционного зала старалась удержать на лице бесстрастное выражение. Спрятанный обратно в рукав клочок бумаги источал яд. Странно, что он не прожег ткань насквозь.
Сидя на семинаре, Глория не могла сосредоточиться ни на спокойных объяснениях миссис Стоукс, ни на горячем шепоте Мэри, хотя та готова была залезть к ней в ухо. Их голоса доносились до нее, как сквозь вату. Как ни противно, но с Крейтоном все же придется разобраться. Стихи и шутки — это одно, а мерзкие подметные письма — совсем другое.
Спленфилд, дом лорда Алекса Рэндона, канун ночи всех святых
Пушистый рыжий котище перевалился на другой бок и не спеша продолжил вечерний туалет. Мягкое одеяло ласкало его шерстку, от камина струилось уютное тепло. Красота… С тех пор как в самой теплой и светлой комнате этого дома появилась маленькая кроватка, Демьюр начал считать ее своей собственностью, хотя главный кот Алекс (крупный, черно-бурый, Демьюр его уважал и побаивался) и его жена, рыжая Элизабет, не одобряли его присутствия в детской и могли даже шугануть. Но сейчас хозяин еще не вернулся, а Элизабет была всецело занята своим котенком, так что Демьюр чувствовал себя в безопасности. Хозяйка и ее детеныш тоже присутствовали в комнате, они сидели поодаль за низеньким детским столом.