— Я сама, — убрала она его руки и ловко стянула плотную ткань, оставшись в одних трусиках, совсем не таких, какие нравились Антону. Но кажется, он уже и от таких вот — простых и непритязательных, белых и без кружев, готов был приходить в экстаз.
От трусиков она тоже освободилась быстро. И от вида ее обнаженной фигурки Антон испытал настолько сильную эрекцию, аж до боли в мошонке.
— Иди сюда, — взял он ее за руку и потянул под горячие струи. — Сначала я тебя намылю, а потом ты меня, — плеснул на руку немного геля для душа. — Повернись спиной…
Даша молча подчинилась. Вот уже второй раз он сталкивался с ее покорностью. Даже глаза ее тепло и влажно мерцали, а не пускали молнии, как это было раньше. Что значат такие перемены в ней? И чем они грозят ему?
Антон проскользил руками по ее спине, подмечая, как на коже проступают мурашки, нырнул под руки и накрыл грудь ладонями, намыливая и лаская ту одновременно. Уже привычная нежность охватила его, отодвигая даже возбуждение. Вот она, рядом, и он безумно хочет, чтобы так было всегда. Трепетная, ласковая и только его.
Даша откинулась ему на грудь, и он прижал ее к себе, намыливая живот, спускаясь все ниже — к бритому лобку и туда, где всегда так жарко. Второй рукой он скользнул меж ягодиц, развернув Дашу к себе боком. Она стояла с закрытыми глазами, и на губах ее блуждала улыбка. Вода смывала с них пену и усталость целого дня.
— Раздвинь ноги, — попросил Антон.
Она посмотрела на него затуманенными страстью глазами и подчинилась. Он не выдержал — приник к ее губам в долгом поцелуе, на который она ответила с не меньшей горячностью. А пальцы его уже прокладывали дорогу во влагалище, терлись о клитор, заставляя вздрагивать ее и тихонько постанывать.
— Твоя очередь, милая, — прошептал он ей на ухо.
— Что ты хочешь? — задала она вопрос и поспешно добавила: — В смысле, что тебе приятно?
— Все, Даша, — не сдержал Антон торжествующей улыбки. — Все, на что ты решишься.
— Хорошо, — кивнула она и потянулась к тюбику с гелем.
Такая потешная. Ведь не на работе, а так серьезна. Даже интересно стало, как далеко она рискнет пойти. Вот только за себя Антон не ручался.
Он упер руки в бока и встал перед ней в позе Аполлона, с улыбкой наблюдая, как она неуверенно растирает гель в ладошках, не зная с чего начать.
— Начни с шеи, не ошибешься, — подначил ее он.
— Издеваешься, да? — посмотрела она на него с обидой.
— Можно подумать, ты никогда не была в душе с мужчиной? — задал он вопрос и почувствовал, как уже ненавидит того, с кем она была.
— Подумай, если можешь, — буркнула она и шлепнула мыльные ладошки ему на грудь.