— Сам ты господин, — краешком рта улыбнулся Эдик и взмахом руки подозвал майора, по-прежнему отиравшегося неподалеку. Тот подбежал к нам, как-то чересчур подобострастно выслушал поручение и уже буквально через минуту подвел к нам довольно пожилого на вид старшего лейтенанта полиции.
— Познакомьтесь, товарищ полковник, местный участковый, — представил нам его майор. — Старший лейтенант Воробьёв. Он давно на этом участке работает, по идее всё знать должен.
Участковый поедал глазами Эдика, но впечатления хорошего служаки при этом не производил. Скорей, это был замордованный жизнью человек, который трудится на своем посту не потому, что ему очень нравится или безумно хорошо платят, а просто из страха заняться чем-то другим. Или нежелания. Стабильность — это вообще страшная штука, она затягивает похлеще любого болота.
— Будет исполнено, та-ищ полковник, — скороговоркой выговорил участковый и вытянулся в струнку.
— Так я ж ещё ничего не поручил, — удивился Эдик, но Воробьева это не смутило.
— Ну вот как поручите, так немедленно будет исполнено, — заверил полицейский нашего друга, заставив его еще больше удивиться, а меня рассмеяться. Эдик повторил целеуказание и старлей немедленно повел нас куда-то вдоль дома, на ходу объясняя полковнику с майором, что вообще-то район у него хороший, и службу он тянет правильно, и вообще жить стало дюже так хорошо.
Короче к тому моменту, как мы пришли, его болтовня надоела всем до чертиков. Эдик мужественно молчал, но в какой-то момент все-таки не выдержал и спросил, почему Воробьев такой красивый, но до сих пор в старлеях ходит? Участковый стушевался и замолчал.
Дверь в подвал оказалась не заперта.
— Вот поэтому, старлей, у тебя на участке ЧП и случаются, — укоризненно покачал головой Эдик. — Даже дверь в подвал не заперта. Тебе что, памятку по антитеррористической безопасности никогда не зачитывали? Или, может быть, ты в этот момент спал и думал о всяких пошлостях?
Участковый виновато кивал головой и даже не пытался открывать рот в свое оправдание. Судя по всему, разговор Эдика с заместителем министра издалека наблюдали все, и теперь авторитет нашего полковника взлетел на недосягаемую высоту.
— Стоять здесь, никого не впускать, никого не выпускать! — строгим голосом приказал Эдик. — Разрешаю открывать на поражение без предупредительного выстрела!
И видя замешательство участкового, добавил мягким отеческим голосом:
— Это может спасти тебе жизнь, сынок…
— Какой папка-то у нас заботливый, — смахнул я несуществующую слезу, когда за нами захлопнулась подвальная дверь. — О личном составе печется.