Мы молча наблюдали за тем, как спецназовцы спускаются по ступенькам, а затем я повернулся к Эдику.
— Ну давай! Заставь его сдать оружие и пусть выходит с поднятыми руками!
— Ничего не выйдет, — отрицательно помотал головой мой друг. — Он в дупель пьяный, ему сейчас море по колено. От моих попыток не будет никакого толка. Будем штурмовать!
— Чего мы будем? — В изумлении вскрикнул я, но Эдик приложил палец к губам, показывая, что орать на весь подъезд необязательно.
— Судя по всему, в интересующей нас квартире произошел мощный энергетический выброс. Я не знаю, что именно там произошло, но краями задело и этого мужика, отчего у него просто напросто снесло крышу. Поэтому менталка бесполезна, он ее просто не почувствует.
— И что ты предлагаешь? — шепотом возмутился я, уже предполагая, чем все это может закончиться. — Между прочим, тут у всех на этаже металлические двери почище банковских. Мне что, петли перегрызать надо?
— Раздевайся, — голос Эдика был таким спокойным, как будто он каждый день штурмовал квартиры с применением оборотня. Поднявшись по лестнице почти до квартирной двери, из-за которой доносилось бессвязное пение, он похлопал ладонью по стене.
— Надо проломить стену вот в этом месте, — все тем же безмятежным тоном объяснил он мне. Стена здесь всего лишь в полкирпича, у тебя вполне получится. Только не задерживайся в квартире, выруби этого придурка со стволом и сразу пробивайся в соседнюю квартиру. Наша цель еще там, я чувствую.
— Эдик, ты ничего не путаешь? — орать шепотом было неудобно, получалось какое-то обиженное шипение. — Я в танк обращаться не умею.
— Андрей, времени нет, еще пара минут и у этого придурка совсем шарики за ролики заедут, — нетерпеливо отозвался полковник. — Он реально пристрелит свою семью. Андрей, жена и две маленькие девочки. Ты уверен, что сможешь дальше с этим жить?
— То есть, если пристрелят меня, то ты с этим жить сможешь, — сварливо заметил я, стягивая с себя футболку. Вот чего у Эдика не отнять, так это умения давить на больное.
Теперь мои превращения были полностью контролируемы, а поэтому давались мне легче. Картина мира изменилась, краски вокруг стали очень-очень яркими, звуки более четкими, а на лестничной площадке оказалось безумно тесно.
— Саша, не надо! Сашенька! Сашенька! — мольбы неизвестной мне женщины доносились сквозь закрытую дверь, а на заднем фоне слышался тоненький детский плач.
— Исчадие ада! — в этом реве хозяина квартиры уже не оставалось человеческого, поэтому отбросив последние сомнения я мощно оттолкнулся и прыгнул прямо в стену чуть в стороне от двери.