Филипп, негромко чертыхнувшись, подхватил меня на руки и вынес из приемной. У него на руках было так уютно, что я даже испытала чувство благодарности к собственной слабости. Я прижалась к нему и позволила себе обхватить его шею руками. Положив голову ему на плечо, вдыхала пьянящий аромат его кожи с примесью дорогого парфюма. Так хотелось поцеловать пульсирующую на шее жилку, что приходилось силой заставлять себя этого не делать.
Филипп так крепко прижимал меня к себе, что временами становилось тяжело дышать, но я молчала, боясь спугнуть мгновение кажущейся близости.
Он нес меня на руках до самого дома, и первой, кого я увидела, была Роза. Она стояла посреди холла и с презрением смотрела на меня. Тут же захотелось, чтобы Филипп отпустил меня, но я лишь крепче приникла к нему в безотчетном соперничестве.
Он молча прошел мимо своей фаворитки и занес меня в комнату. Даже когда он клал меня на кровать, руки не хотели слушаться и выпускать его шею. Филипп не спешил уходить, несмотря на то, что в холле его ждала такая красота.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, и мне показалось, что слышу настоящее участие, а не притворство.
— Не очень, — честно призналась я, и от жалости к себе на глазах выступили слезы.
Голова раскалывалась, словно ее кто-то медленно распиливал, глаза жгло, и внутренности скручивало от боли.
— Могу провести восстановительный сеанс, если хочешь, — Филипп подошел ближе и присел на кровать.
Я бы согласилась на любую помощь, а возможность побыть с ним еще немного, откровенно порадовала. В последнее время мы даже говорили мало. Поэтому я лишь молча кивнула.
Филипп проделал какие-то непонятные мне манипуляции с руками — потер их, потряс ими в воздухе, даже подул на них. Я смотрела на него во все глаза, пока он не обхватил мою голову руками, и я не потеряла способность соображать. Он склонился так низко, что я видела искры в его глазах, которыми он вглядывался в мои. Голова разгоралась в его руках, но думала я не об этом. Думала я о его губах, что находились в нескольких миллиметрах от моих. Все мои мысли сосредоточились на них. Я мечтала о поцелуе, зная, что не должна этого делать. Я боялась пошевелиться, чтобы не выдать себя с потрохами. Это был не восстановительный сеанс, а настоящая пытка страстью.
Но самое трудное началось потом, когда Филипп с головы опустился на шею, прошелся по всей длине моих рук, разжигая в них огонь. Затем вновь переместился на плечи и начал исследовать мое тело. Господи, я с трудом сдерживала себя, когда его руки касались груди, задерживались на ней и спускались к животу. Я чувствовала, как напрягаются мои соски, и знала, что он тоже чувствует это. Я боялась застонать от наслаждения и начать извиваться под его горячими всепроникающими руками. Это больше походило на эротический массаж.