Я смотрела на Филиппа и пыталась угадать его чувства. На красивом лице явственно читалась борьба, только, чего и с чем понять не могла. Он сейчас напоминал религиозного фаната, который с молоком матери впитал безумные идеи по спасению мира, и свято верит в них.
— Не думай об этом. Все будет хорошо, — скороговоркой произнес он.
— Как я могу?!. Ты понимаешь, что говоришь сейчас?! Это же касается меня, а ни кого-нибудь еще. Как я могу не думать, что ждет меня в будущем?
Господи, как же болит голова, нестерпимо, до тошноты. Но я должна высказать ему все!
— Кем вы себя возомнили? Спасителями земли?! И вы решили принести меня в жертву ради ее спасения?
Филипп дернулся, как от удара. Я отчетливо вспомнила свой сон и слова брата про жертву.
— Скажи, на моем месте должен быть Виталий? Да?
Он молчал, а мне становилось все противнее.
— Он разрушил ваши планы, тем, что умер? И я стала компенсацией? Третий сорт не брак? Да? Что же ты молчишь?!
Я уже почти кричала. Слезы лились по щекам от разочарования и злости, а еще от боли, потому что мне казалось, что голову медленно распиливают сразу на несколько частей. Меня трясло от слабости, еле удерживала вертикальное положение.
— Фаина, успокойся. Тебе вредно сейчас так волноваться…
— Успокоиться?! Могу ли я, когда ты несешь такой бред? Посмотри на меня, — потребовала я, когда поняла, что он прячет глаза. — Скажи мне, что ты чувствуешь? Как относишься ко мне?
— Ты мне нравишься, — ответил он, так и не рискнув взглянуть на меня. — Очень нравишься, — добавил чуть тише.
— И ты готов принести меня в жертву? Позволить высосать из меня все силы и выбросить, как ненужный хлам?
Если я думала, что Филипп хоть чуточку чувствует себя виноватым, то сильно ошибалась. Он неожиданно выпрямился и посмотрел на меня холодно и сурово. Куда только подевался тот страстный мужчина, что был со мной всего несколько минут назад?
— Ты не понимаешь, о чем говоришь. Наши желания не имеют значения, когда речь идет о земле!
— Куда уж нам…
Я хотела, чтобы он ушел и немедленно. Не могла больше смотреть на броню, сквозь которую не способно проникнуть ничего разумное, человеческое.
— Мы выполняем свой долг. И ты ничего не сможешь с этим поделать.
— Уходи, — с трудом выговорила я. Сил сидеть уже не было, и я опустилась на кровать. — Оставь меня одну, я спать хочу.
Не пойму почему, но мне важно было прогнать Филиппа. Не чтобы он сам ушел, чувствуя себя победителем, а чтобы ушел он по моей воле. Хотя, о чем я рассуждаю? Как можно прогнать человека, в чьей власти ты находишься? Все зря… Бессмысленные порывы спасти себя и свою любовь.